Я вернулась

Отпружинив широкие лапы кипариса, на дорожку вышла та же группа санаторских детей. Медленно шагая, спиной впредь, глядя прямо перед собой они молча двигались к ней. Маша резко выпрямилась и закачалась от внезапной темноты в голове.

Телефон задрожал в рюкзаке и скинул наваждение. Михаил Исакович договорился, как обещал Маше, о посещении санатория и был необычайно горд собой.

— Даже мыть ничего не придётся. Спонсоры привезут канцелярию, ты её по группам разнесёшь. Заодно и весь санаторий посмотришь. Сейчас можешь? Очень хорошо! Адрес то помнишь? Ну поезжай.

Воодушевлённая, Маша бросила телефон в рюкзак и поспешила к остановке: «Уснула, кошмар приснился, а я навыдумывала. Всего-то погода немного испортилась. Да уж, нервы-нервы».

Тысячу раз представляла себе Маша встречу с санаторием, и вся эта тысяча сбылась с ней сегодня. Навалилась, раздавила впечатлениями, наполнила сердце щемящей грустью по себе маленькой, глупой и смешливой.

Потерявшая ход времени, Маша разглядывала мозаичное панно с тремя сказочными богатырями, строго глядевшими на зрителей из-под седых бровей. Холодные, яркие камушки помнили так много детей, в том числе и её.

— Извините, тётя, — с разбега врезалась в Машу торопливая девочка лет пяти и засмеялась.

— Ничего страшного. Куда ты так летишь? — рассмеялась вслед за ней Маша и присела, чтобы отряхнуть малышку и поправить ей гольфики. Девочка смотрела на неё ярко-голубыми глазами и наматывала хвостик косы, украшенной пышными бантами, на палец.

— Тебя как зовут? — выдавила Маша.

— Мария, — пожав плечами ответила девчушка. Если с внешностью у Маши могли возникнуть сомнения, то голос она не могла не узнать. Свой голос узнаешь сразу из сотен других — он отзовется громким эхом в самой глубине сердца.

— Мне пора, — девочка вырвалась, резво убежала по коридору и, пока Маша осознавала произошедшее, скрылась в одной из палат.

— Девушка, вас охрана уже ищет, — откуда-то из-за спины к Маше подошла воспитатель в белом халате поверх цветастого трикотажного платья, — Мы думали, вы заблудились, потерялись. Собрались идти, искать.

— Кто эта девочка? — Маша напряженно терла виски.

— Какая девочка? Давайте на выход, — воспитатель взяла Машу под руку.

— Мне кажется, я её знаю.

— Знаете, не знаете — хватит тут ходить, — воспитатель сердилась всё больше, не скрываясь, с силой провожала Машу к лифту.

— Извините, я просто тут лежала в детстве. Вот гуляла, вспоминала, — бормотала Маша, оглядываясь.

— До свидания, — лифт закрыл Машу от рассерженной женщины и повёз вниз.

Как в тумане Маша доехала до дома и, раздевшись, упала спать. Утром, проснувшись, она решила проситься съездить в санаторий ещё раз. После смерти родителей ей стало некому рассказывать истории из детства. И вот само детство пришло к ней, надо только найти его и рассмотреть получше. Неважно, кто эта девочка и почему так похожа на маленькую Машу, важно, что похожа, что она видит в ней и чувствует себя. Встретив её, Маша хотела загладить чувство вины перед своими родителями. Рассказать девочке, как важно их слушаться и беречь. Однако, Михаил Исакович отказался наотрез:

— Ты там знаешь сколько делов наделала? Мне нажаловались на тебя. Сначала пропала, потом ребёнка преследовала. Что такое мне рассказали, Маша? Ладо, приезжай, поговорим, не могу по телефону, мне тебя видеть надо.

Маша, наспех собравшись, даже не заправила постель и попустила новый «подарок зайчика» — карамельки с яблочным повидлом.

Михал Исакович, разливая чай, был не так зол, как по телефону.

— Ну, и зачем тебе еще раз? Не всё рассмотрела?

— Не всё, — Маша побоялась выглядеть впечатлительной дурой и скрыла правду.

— Да? Ничего рассказать мне не хочешь? — пристально поглядывал на Машу врач.

— Не хочу, — упорствовала Маша.

— Не хочешь, вот и гуляй по городу. А в санаторий больше не пущу, — внезапно рассердился Михаил Исакович.

— Да я не скрываю ничего. Просто странно как-то всё. Вы не поверите, — испугалась Маша ссоры с доктором.

— Поверю. Ты знаешь, я всему поверю. Наш город стоит на разломе древних гор и в нём происходит много такого, во что в других городах обычно не верят, — Михаил Исакович, сложив руки на льняную в крупных маках скатерть, приготовился слушать.

Маша, сначала сбивчиво, затем увереннее рассказала события вчерашнего дня.

— А больше ничего не происходило? — Михаил Исакович слушал внимательно, не перебивал и в дуры записывать Машу не спешил.

— Происходило. Много чего, — Маша рассказала про другие, накопившиеся за несколько дней странности и, вспомнив, расплела косу. Михаил Исакович рассеянно потрогал доходившие почти до колен волосы, потёр подбородок и вышел из комнаты.

Выдохшись, Маша опустилась на стул, допила холодный чай и хотела позвать Михаила Исковича, как он вернулся в комнату с фотографией в руке.