Я верю в любовь

– Ты все это принес на вечеринку? – спросила я, слегка толкнув ногой один из его баллончиков с краской. Люка снова надел перчатку, нагнулся, чтобы подобрать баллончик, прижал к губам палец и прошептал:

– Я спрятал их здесь заранее. Поняла, Нэнси Дрю[22]?

– Зачем? Знал, что во время вечеринки тебе очень захочется порисовать на стенах? – прошептала я.

Он встряхнул баллончик, послышался стук металлического шарика внутри.

– Я бывал на причале раньше и еще тогда заметил эту стену. Так что припрятал все заранее. – С этими словами он принялся добавлять к рисунку новые штрихи. Сначала появились сине-фиолетовые линии, которые стали продолжением старых букв. Затем Люка встал ближе к стене, и линии сделались темнее, толще, напоминая каллиграфические завитки.

Люка повернулся ко мне, и я инстинктивно попятилась. Он поднял бровь, взял другой баллончик, встряхнул его и начал выборочно покрывать линии золотистыми точками. Я молча наблюдала, как увитые стеблями бессмысленные буквы превращаются в произведение искусства.

Наконец – мне казалось, что со времени моего прихода прошло несколько часов, – он закончил. Получилось очень красиво. Буквы, казалось, светились в темноте.

Люка отступил назад и сфотографировал свою работу на телефон. Затем сложил баллончики, перчатки и маску в мешок для мусора и выбросил все в большой бак, стоявший у кафе через дорогу. Затем вернулся и, прислонившись к стене здания, с вызовом посмотрел на меня. Я оробела. О чем он думает?

– Не… не понимаю, какой реакции ты от меня ждешь, – тихо сказала я и сложила руки на груди, как бы желая защититься от него.

Люка пожал плечами.

– Никакой. Особенно от человека, чьи представления об искусстве так примитивны. – У меня в ушах застучал пульс. И что я такого в нем нашла?

– Что ж, очень жаль. Но если тебе интересно, я считаю, что это очень красиво, – не слишком решительно сказала я. – Я вроде как… восхищена.

Он наклонил голову, продолжая смотреть на меня, но теперь без вызова, а со знакомым изучающим выражением, значение которого от меня все время ускользало. Мне показалось, в его глазах промелькнула симпатия, хотя наверняка он и сам еще не вполне это осознал. В животе что-то снова затрепетало, напомнив о моих чувствах.

Я буквально сгорала под его взглядом, но он вдруг заметил что-то у меня за спиной и выругался.

Среди деревьев позади нас показались два охранника. Они патрулировали этот спокойный район и от нечего делать вполне могли бы нас задержать. Я похолодела, когда один из них поравнялся с граффити, где виднелась еще свежая краска. Люка схватил меня за руку и шепнул:

– Бежим!

Я поколебалась секунду и бросилась вместе с ним по дороге.

– Ни в коем случае.

Я посмотрела на небольшую яхту, на борт которой Люка уговаривал меня подняться.

– Если не хочешь, тогда я сам – эти охранники уже рядом, – сказал Люка, выпустил мою руку и довольно неловко запрыгнул на борт.

Я так запыхалась, что не сразу осознала: убегая от охранников, мы держались за руки.

– Мы не можем прятаться здесь! Что если ее хозяин…

– Это яхта моего отца. Давай скорей.

Почему-то я не удивилась. Название яхты, выведенное на борту, гласило: Carpe Diem[23]. Похоже, это относилось сейчас к нам.

Взобравшись на край палубы, Люка одной рукой взялся за ограждение, а другую протянул мне. Ухватившись за нее, я запрыгнула. Его ладонь на ощупь оказалась теплой и сильной. Яхта покачнулась, я потеряла равновесие и упала на Люку. Он обхватил меня обеими руками и удержал, не дав свалиться в воду. В этот момент мое лицо оказалось прижатым к его плечу.

На секунду мы замерли в объятиях друг друга. Ветер с океана слегка растрепал мои волосы, и от всего происходящего по коже побежали мурашки. Я не могла поднять глаза на Люку, боясь испортить это мгновение. Но это сделал он.

– Надо зайти в каюту, чтобы нас не увидели, – Люка прокашлялся, осторожно отпустил меня и стал пробираться к входу в каюту. – Ненадолго, пока эти ребята не уйдут.

Стоп. Значит, мне надо сделать так, чтобы мы остались на яхте подольше. Но как?

Через несколько секунд я нашла ответ. Когда Люка скрылся из моего поля зрения, я заметила две веревки, которыми яхта была пришвартована к пирсу. Похоже, только они и удерживали ее у берега. Всего две жалких веревки.

Я понимала, что мой поступок может показаться безумным, но подумала о Не-Иль из «Напевного завтра»: она настолько была полна решимости заполучить парня, что стала постепенно перевозить свои вещи к нему в дом и в конце концов действительно к нему переехала. Глупо, но так ей удалось постепенно стать для него близким человеком.

Я снова посмотрела на веревки. Если ослабить их, яхту легко может унести в открытый океан. А когда Люка заметит, что случилось, мы будем уже далеко. Я быстро подошла к ограждению, развязала два узла (спасибо вам, наставники девочек-скаутов!) и бросила веревки в яхту. Господи, что я делаю!

Но не успела я оценить безумие своего поступка, как из каюты показалась голова Люки.

– Дези, – позвал он.