Я верю

— Да-да, но как вам должно быть хорошо известно, он сможет увидеть свое прошлое в Галерее Воспоминаний, — несколько раздраженно сказал председатель.

— Но, господин председатель, посещение Галереи Воспоминаний обычно следует позднее, а мы хотели бы, чтобы этот человек благоразумно выслушал нас сейчас, если этот молодой человек вообще способен быть благоразумным, — сказала она, бросив на Алджернона мрачный взгляд. — Я думаю, ему следовало бы получше узнать о своем нынешнем положении.

Председатель вздохнул, пожал плечами и сказал:

— Ну что ж, коль таково ваше желание, то мы изменим ход нашей процедуры. Поэтому я прошу, чтобы этого молодого человека сейчас же доставили в Галерею Воспоминаний. Может, тогда он поймет, почему нас отнюдь не восхищают его своеобразные убеждения.

Послышался шум отодвигаемых стульев, и члены комиссии поднялись со своих мест. И доктор тоже встал, пребывая в некотором смятении. Он сказал:

— Ну что же, Алджернон, ты сам напросился на это.

Алджернон с молчаливым негодованием окинул взглядом каждого из присутствующих и прошипел:

— Пусть так, но я не напрашивался приходить сюда. Не понимаю, из-за чего вся эта шумиха. Если я должен вернуться на Землю — так отправьте меня, да и дело с концом.

Председатель сказал:

— Сейчас мы проводим тебя в Галерею Воспоминаний. Находясь там, ты сможешь судить, превышаем ли мы свои полномочия, как тебе могло бы показаться, или, напротив, относимся к тебе снисходительно. Идем! — с этими словами он повернулся и повел присутствующих из огромного зала снова на улицу.

А там было так хорошо! Живая атмосфера, птицы и дружелюбные пчелы, которые с жужжанием пролетали мимо. Здесь не было кусачих и приставучих козявок, но были лишь те насекомые, которые радовали слух звуками, которые можно было бы назвать знакомой музыкой природы.

Председатель и другие члены Совета чинно шествовали впереди.

«Будто школьники на прогулке, — подумал Алджернон. — Что-то мне невесело от такой прогулки!»

Затем, бросив косой взгляд на доктора, он спросил:

— Вас приставили ко мне тюремным надзирателем?

Доктор ничего не ответил. Вместо этого он лишь еще крепче взял Алджернона за руку, и так, вместе, они проследовали дальше.

Вскоре они подошли к другому зданию. При виде него Алджернон воскликнул:

— О, Альберт-Холл! [14]Неужто мы опять вернулись в Лондон?

Доктор рассмеялся. Это его действительно позабавило.

— Это не Альберт-Холл, — сказал он. — Обратите внимание на разницу в архитектуре. Эта Галерея ПРЕКРАСНА!

Вместе они вошли в Галерею. Как и говорил доктор, она действительно была прекрасна. Председатель вел их в дальнюю часть Галереи. Судя по времени, в течение которого они находились в пути, Алджернон догадался, что они сейчас были в самом центре здания. Вдруг открыли какую-то дверь, и на мгновение Алджернону стало трудно дышать. Он отскочил от двери с такой прытью, что натолкнулся на доктора, который рассмеялся и сказал:

— О нет, это не край Вселенной, и вы не упадете. Все совершенно нормально. Ну-ка успокойтесь! Ничего опасного не произойдет.

Председатель обернулся к Алджернону и сказал:

— Пройдите вперед, молодой человек, пройдите — вы узнаете, где следует остановиться. И будьте очень внимательны.

Какое-то мгновение Алджернон стоял как вкопанный, и впрямь опасаясь, что он споткнется о край Вселенной и растянется посреди звезд, что были сейчас у его ног. Вдруг, ощутив сильный толчок пониже спины, он двинулся вперед и, сделав шаг, понял, что уже не сможет остановиться.

Алджернон шел вперед, движимый какой-то неведомой силой, природа которой была ему непонятна. Постепенно тени становились все плотнее, пока наконец он не наткнулся на некую явную преграду. Он остановился и замер, хотя понимал, что опять действует вопреки своей воле. Он оглянулся по сторонам, пребывая в некотором замешательстве, и тут чей-то голос сказал: «Приступим». И опять, без всяких сознательных усилий со своей стороны, Алджернон подался вперед и прошел сквозь то, что казалось ему непреодолимой стеной. У него вдруг возникло жуткое, леденящее душу ощущение, будто он куда-то падает. Затем Алджернону показалось, будто его освободили от телесной, материальной оболочки. Откуда-то сверху он стал наблюдать за возникшей перед ним сценой. Вот кормилица прижимает к себе младенца, которого только что принесли от его матери. Какой-то свирепого вида джентльмен взглянул свысока на младенца, а затем, резким движением принявшись крутить свой ус, обратился к кормилице:

— Хм-м, отвратительное маленькое существо, не так ли? Он скорее напоминает мокрую крысу, чем того, кого, я надеюсь, можно будет назвать человеком. Ладно, нянька, заберите его.