Я вас люблю – терпите!

– Все, все, не надо ничего говорить! Считай, что я тебя простила! – мама выставила перед собой ладонь, упреждая наперед все ее потенциальные объяснения. – Да, я же забыла сказать… Я же тебе работу нашла! Очень хорошую работу, как раз по твоей специальности!

– Работу? – удивилась Катя. – Какую работу?

– Говорю же – хорошую. Психологом в детдоме.

– Где? В детдоме?!

– Ну да. А что? Я с тамошней директрисой договорилась, она тебя возьмет.

– Но, мам! Я же… Я же ничего в этом не понимаю! Я же не детский психолог, у меня специализация другая!

– Ой, да подумаешь, специализация! Ничего, сориентируешься как-нибудь.

– Как? Как я сориентируюсь? Нет, что ты, я не смогу…

– Сможешь! – уверенно заявила мама. – Я думаю, ничего там трудного нет. Тем более ты же не на пустое место идешь. У прежнего психолога наверняка были какие-то наработки… Посмотришь, как она документацию вела, и будешь так же шпарить, по шаблону. Отчеты там всякие, характеристики. Обычная чиновничья работа.

– Чиновничья?! Да ты что, мам! Это же детдом, там дети трудные! Какой шаблон?

– Обыкновенный, доченька. Не будь такой наивной. Или ты думаешь, что на таких местах сплошные Макаренки сидят, что ли? Где их теперь напасешься, Макаренков этих? Ничего, справишься.

– Нет, мам…

– Все, Екатерина! Хватит спорить! Еще спасибо скажи, что хоть такая работа для тебя нашлась! Тем более это ненадолго. Когда где-нибудь место приличное освободится, я тебя сразу приткну.

– А может, мне лучше подождать, мам? – робко предложила Катя. – Ну чего я в этом детдоме делать буду?

– Работать будешь, как все. Ты думаешь, легко это в нашем безработном городе приличное место найти? Да если б ты знала, чего мне это будет стоить… И трех дней не пройдет, как директор детдома прибежит ко мне просить за кого-нибудь! Уж я-то эту братию знаю…

– Ну, хорошо. – покорно вздохнула мамина дочь. – Я попробую как-то подготовиться, что ли… Может, литературу какую поищу. Сколько у меня времени есть?

– Да нисколько. Завтра уже на работу выходить надо. Директор детдома будет тебя ждать к девяти часам.

– Как? – похолодела Катя. – Уже завтра?!

– Ну да… Сейчас вот заготовки сделаем, и спать пораньше ложись. А завтра на свежую голову и пойдешь. И не бойся – никто тебя там не съест. Пусть только попробуют…

* * *

Хорошо сказать – пойдешь на свежую голову. Где ж ее взять, эту свежую голову после бессонной ночи? Нет, и правда, как это маме такое взбрело – психологом в детдом… И никуда не денешься, надо идти, раз она уже договорилась. Не объявлять же лежачую домашнюю забастовку.

Катя хорошо знала это старинной купеческой постройки здание на краю города – Егорьевский детдом. Знала, но никогда не думала, что ее вдруг туда занесет. Раньше, когда случалось проходить мимо, лишь взглядывала с опасливым интересом через жидкую изгородь – каково оно там? – и не более того. Да и за изгородью тоже ничего особенного не наблюдалось – крыльцо большое, каменное, вывеска на железных дверях с белыми буквами на красном фоне, клумбы с чахлыми астрами и настурциями. Скамейки какие-то.

Помнится, учились в их классе две девочки из детдома. Обычные, в общем, девочки. Держались сами по себе, ни с кем особо не дружили. Да и к ним никто с дружбой не навязывался. Скорее, их сторонились после одной нехорошей истории, когда у классной руководительницы, физички Елены Семеновны, вдруг пропал кошелек из сумки. Нет, никто никого за руку не схватил, конечно, но все почему-то были уверены, чьих это рук дело. Просто сама по себе явилась такая брезгливая уверенность, на том и дело кончилось. И сама Елена Семеновна рукой махнула – денег-то в кошельке немного совсем было. Интересно, что потом с этими девочками сталось? Надо будет порасспросить потом у бывших одноклассников…

Нет, не хотелось Кате в это утро идти в детдом, хоть убей. Отчего-то тряслась душа непонятным страхом, почти мистическим. Даже само старинное красивое здание Егорьевского детдома представлялось теперь не чем иным, как убогим сиротским приютом, вместилищем вселенских грехов и страданий. И в голову лезли всякие ужасные картинки – огромные спальни с серыми солдатскими одеялами на железных кроватях, бледные лица детей, суровые воспитательницы-держиморды. А еще – запах кипяченого молока, отталкивающийся от мертвенно-белых кухонных стен и ползущий по казенно-убогим коридорам. Она даже замедлила шаг, пытаясь унять противную внутреннюю дрожь. Но, взглянув на часы, снова заторопилась. Уже без пяти девять. Как бы то ни было, а опаздывать нехорошо. А вот и она, жидкая деревянная изгородь. Калитка открыта. Посыпанная гравием широкая дорожка ведет к крыльцу. Ну, господи, благослови, не дай в обморок со страху упасть…

– Здравствуйте, а вы к кому? – выскочила навстречу, как только Катя открыла дверь, шустрая девчонка с модно подстриженной наискосок челкой. Глаза из-под челки глядели с таким жадным и искренним любопытством, что у Кати немного отлегло от сердца. По крайней мере, никакого особого сиротского страдания в них точно не наблюдалось.

– Здравствуйте. Я к директору…