Я – утопленник

– Здорово, утопленничек! – произнесло чудище, и я дернулся, как пораженный током. Оно еще и говорит! Впрочем, русалка тоже говорила. Что за бред? Как же они говорят под водой? – Никак не оклемаешься? – затряс бородой мутант, и я догадался, что он смеется. – Ничего, в первый раз всегда так. А после привыкнешь.

Я молчал, не зная, что сказать. Да и, признаться, рот открыть боялся, ведь я же под водой! Как в первый раз под водой страшно открыть глаза. Открываешь – а они не открываются. Вот так и сейчас.

– Да ты не пужайся, говори! – махнул рукой мутант. – Как тебе здесь?

Я молчал, словно рыба.

– Ты, часом, не глухонемой?

Неужели здесь можно разговаривать? Я помотал головой и осторожно приоткрыл рот. И ничего не почувствовал. И воздух из меня не вышел. Вода давно была внутри. От этой мысли меня вывернуло наизнанку.

– Вот хилый народец пошел, – наблюдая за моими корчами, благодушно произнес мутант. – Ну, ничего. Пройдет. Поплавай, осмотрись, потом и работу тебе найдем.

Какую еще работу? Заметив проблеск внимания в моих глазах, мутант гордо выпрямился:

– Я – Слизень! Твой хозяин и хозяин реки! Здесь все мое, понял! И все мне повинуются! Забудь, что был человеком. Ты – утопленник, и ты – мой до скончания дней!

Он говорил, и слова Слизня впечатывались в мозг, каленым железом перечеркивая прошлую жизнь. Я навеки останусь здесь?

– Был Охрим до тебя. Старый был, сгнил совсем, никуда уже не годился. Даже утку утопить бы не смог. Ты молодой, сильный… – Ноги-угри схватили меня, ощупывая, будто купленную вещь. Ничего омерзительней этого я еще не испытывал, но вырываться не посмел. – Слушай мою первую волю: пойдешь с ней, – он отпустил меня и указал на русалку, неслышно возникшую за моей спиной, – Анфиса отведет тебя к Архипу. Он научит всему. Угодишь мне – будешь жить, как раньше не мечтал! Власть получишь над живыми и мертвыми…

Он еще что-то говорил, но я уже не понимал, целиком захваченный мыслью, что есть жизнь после смерти, есть! Но что она – такая, не снилось в самых страшных снах.

…Анфиса плыла впереди, я следовал за ней. Странная мгла рассеивалась, и вокруг простерся обычный донный пейзаж: покрытые слизью черные валуны, в незапамятные времена притащенные ледником, качающаяся речная трава и стайки шныряющих над нею рыбин. Не знаю как, но я отлично видел под водой; конечно, хуже, чем на поверхности, но все же очень далеко. За десяток-другой метров от глаз не укрывалась ни единая мелочь. Я мог пересчитать чешуйки на боку неторопливо плывущей рыбы и зубы лежащего на дне черепа.

Речные пути отличались от земных так же, как залитые асфальтом магистрали – от невидимых людям птичьих дорог. Мы плыли без устали, ловя речные потоки или лавируя в них, но даже плыть против течения было легко. Вода помогала, нежно обвивая и неся вперед мое тело. Лишь раз я испугался, когда над головой с ужасающим шумом пронеслось что-то огромное. Река качнулась в берегах, и я вместе с ней. В следующий миг я понял, что это, наверное, «Метеор», но страх проходил медленно.

– Это быстрый корабль, – сказала Анфиса. – Не бойся, но и близко не подплывай. Архип однажды подплыл – так ног и лишился.

– Кто это – Архип? – спросил я, понемногу успокаиваясь. Анфиса замедлила ход:

– Утопленник, как ты. Только старый. Ни на что не годится…

Я хотел спросить: что значит – «ни на что», но тут мы вплыли в какой-то канал. Я испугался, что здесь нас заметят. Анфиса уловила мое беспокойство:

– Не бойся: люди нас не видят.

– Почему?

– Потому что я так хочу, – улыбнулась Анфиса.

Я плыл за ней, представляя себе, как, должно быть, занятно мы выглядим: скользящая под водой нагая девушка и парень в одежде…

Канал был жутким местом. Я и не подозревал, что его можно так загадить. Дно представляло отвратительное, в чем-то даже сюрреалистичное зрелище: изъеденные ржавчиной остовы конструкций, гнилые бревна, осколки стекла и битый кирпич, куски строительной арматуры и обросшие подводным мхом булыжники. Раздвинув бледно-зеленые стебли, из-за водорослей выплыл старик с длинными волосами и бородой до пояса. Его морщинистое, худосочное тело казалось странно коротким, и спустя мгновение я понял, почему. Обе ноги были обрублены по колени, но здесь, под водой, ему это не мешало – двигался он достаточно быстро. Как и Анфиса, он был наг, и мой взгляд невольно приковали неестественно большие, словно распухшие гениталии.

– Ты, что ли, новый утопленник? – спросил он, почесав впалую грудь разлапистой пятерней. А плечи у старика ничего, отметил я, в молодости здоровый был…

– Он, – сказала русалка. – Андреем его зовут.

– Андрей, значит. – Утопленник подергал себя за бороду и окинул осуждающим взглядом. – И с чего тебе, Андрей, жизнь не мила стала?

– Тебе-то, старый, какая разница? – недовольно ответила Анфиса. – К нам по своей воле приходят, сам знаешь.

– Знать-то знаю, – вздохнул утопленник, отводя неприятные белесые зенки. – И нестарый я, не старей тебя…

Судя по взгляду русалки, последняя фраза мертвеца Анфисе не понравилась.