Я твой враг

— Лия, — на плечо опускается ладонь бармена. – Тебя Исай зовет, подойди.

Поднимаю глаза к ВИП зоне, Исай уже за столом и отсюда его не видно. Зачем я ему? С легким волнением в груди, поднимаюсь наверх к его столику. Народ потихоньку выходит из зала. Возле столика Исая полно людей. Той самой девицы, что сидела у него на коленях, сейчас нет. Он занят разговором с высоким мужчиной средних лет, но когда видит меня, делает знак рукой, прося приблизиться.

Подхожу к нему на негнущихся от волнения ногах. Мирон, в это время занятый одной из девушек, поднимает на меня глаза.

— Эй, ты пришла! Почему опять в одежде? Я, блин, так не играю... — его наглый смеющийся взгляд сверлит меня. А мне ужасно надоели его шуточки.

— Мир, - рычит на него Исай.

Мирон поворачивается к брату.

— Че сразу, Мир? Поманила и не дала. А мне теперь сиди и гадай, как выглядят ее сиськи.

Я становлюсь пунцовой. На губах Исая улыбка, когда он смотрит на брата. Амир сидит и молча пьет алкоголь.

— Держи, — Исай протягивает мне какой-то конверт. Когда я беру его в руки, понимаю, что там деньги. Он слишком толстый и плотный. Мне вдруг становится не по себе.

— Отнеси это Демиду в раздевалку. И скажи, что через полчаса собираемся в доме.

От одной мысли, что мне придется зайти в раздевалку к Огинскому, бросает в холодный пот.

— Исай, прости, может пусть это сделает кто-то другой?

Он молчит. Запрокинув голову на спинку дивана, смотрит на меня задумчиво.

— Иди сюда, — ленивым тихим голосом.

Я делаю шаг навстречу. А он не двигается. Манит пальцем, чтобы я приблизилась еще. И когда я делаю это, пальцы мужчины хватают меня за подбородок. Они так крепко сжимают меня, что становится больно. Голубые глаза обжигают холодом.

— Помнишь, я говорил тебе, чтобы ты следила за своим языком? — смотрит на мои губы, проводит пальцем по нижней. А через мгновение подается навстречу так, что теперь между нами считанные миллиметры пространства. Мне страшно. Он такой огромный, такой подавляющий...

— Будь хорошей девочкой, куриное крылышко, я ведь могу и разозлиться, — подмигнул, выпуская меня из рук.

Исай поднялся с дивана, дав команду братьям спускаться вниз. А я все стояла на месте и пыталась найти в себе силы, чтобы вспомнить, как дышать.

* * *

В раздевалке кроме него никого нет. И от этого еще страшней. Оставаться с Демидом наедине после всего того, что произошло между нами – не лучшее решение. Но Исай не оставил меня выбора.

Я прохожу внутрь и закрываю за собой дверь.

Демид сидит на столе, у противоположной стены. На его бедрах повязано полотенце, волосы мокрые, с их кончиков все еще падают капельки воды, спускаясь мокрыми дорожками по рельефным контурам его тела.

Грудь Демида оголена, и я вижу, как она вздымается от все еще рваного дыхания. Он сидит, запрокинув голову вверх, его ладони покоятся на коленях. Лицо Демида в ссадинах, под правым глазом налился синяк. Ему здорово досталось сегодня. При воспоминании о бое, в груди сжимает.

В ушах Огинского наушники, из них раздается тяжелый рок. Я делаю шаг, боясь, что в любой момент он откроет глаза и выгонит меня.

С колотящимся на уровне горла сердцем приближаюсь к нему. Опустив глаза, смотрю на его правую кисть. Она счесана, из раны капает кровь на его колено.

Представляю как ему больно. И я хочу забрать ее, хотя бы чуть-чуть, хоть на толику унять его муки. Хочется сделать так, чтобы он не выглядел таким потерянным и уставшим. Демид не заслужил таких испытаний, и я не хочу, чтобы ему было плохо.

— Снова ты? – раздается его тихий голос. Испуганно вздрагиваю, выпрямляясь.

Его глаза открыты. Он смотрит на меня с оттенком лени. В его взгляде сейчас нет злости, и это немного помогает.

— Исай просил передать. Сказал, что тебе нужно поехать в какой-то дом, — протягиваю ему конверт. Он опускает на него взгляд, и несколько минут просто молча смотрит. А потом кивает, давая понять, чтобы я оставила деньги рядом с ним на столе.

Я так и делаю. Когда наклоняюсь, случайно вдыхаю запах его кожи. Он пахнет мылом и... моей мечтой.

Молчит. Просто наблюдает за мной. И это затишье, бьет по нервам намного сильней, чем его ярость.

Я должна уйти. Просто развернуться и выйти за дверь. Но что-то заставляет меня оставаться на месте. Знаю, из этого не выйдет ничего хорошего, но я тянусь к карману и достаю оттуда чистый, сложенный вчетверо платок.

Растянув ткань, сворачиваю полоской. Сделав шаг навстречу, осторожно тянусь к его раненой руке. Мне страшно, кожа горит под его пристальным взглядом. И когда я касаюсь его пальцев, он одергивает руку.

— Ты всегда такая навязчивая? – в его голосе снова презрение, от которого вены стягивает жгутом.

Сглатываю боль и обиду. Я не буду его слушать.

— Я просто перевяжу и уйду, — отвечаю твердо.

Молчит, закрывая глаза. А я поднимаю его горячую ладонь и осторожно перевязываю руку. Это должно помочь остановить кровь.

Когда я заканчиваю, и поднимаю голову, вздрагиваю. Он смотрит на меня. И в его карих глазах сейчас столько боли...

Разворачиваюсь, чтобы уйти. Не нужно мне больше тут находиться. Но его голос заставляет замереть.