Я твой монстр

Вот только вся наша близость – это хрустальный замок, который я безжалостно взорву, и плевать, что сверкающие осколки сильнее всего ранят именно меня… И в каждом прикосновении, в каждом касании, в той нежности, что затопила меня… во всем этом был привкус отчаяния. И мое отчаяние медленно убивало меня, но…

Но я Кей Морис.

Я справлюсь. Я сильная.

И перед тем, кто сорвал маску, решительно обнажив свои чувства, я закуталась в шаль фальши, в броню лжи, в пелену обмана. Прости, мой монстр, искренности не будет. Пощады не будет. Не будет даже обезболивающего яда лживых слов утешения. Прости… но ты не простишь. Я знаю это уже сейчас, и больно я начну делать тебе тоже уже сейчас.

Потому что выбора нет.

Выбора просто нет.

Прости…

И я заставляю себя улыбнуться, пряча все свои чувства так глубоко, как только возможно. И начинаю играть, потому что все, что я могу в этой ситуации, – играть. Играть в безразличие.

– Ты влюбился не в меня, Чи, – я легко поднялась с колен, – ты влюбился в тело, которое вылепили по пользующемуся популярностью привлекательному лекалу в явно преступных целях. И не более того. Не переживай, ты разлюбишь меня очень быстро. Идем, нас ждут великие дела!

И, оглядевшись и увидев находящийся невдалеке флайт, решительно направилась к нему.

И замерла, едва Адзауро холодно поинтересовался:

– Ты считаешь, что я тебя просто так отпущу?

Остановившись, я медленно обернулась. Эта перемена в его поведении и холод в голосе были пугающе неожиданны. Хотя кого я обманываю – он весь был пугающе неожиданным, или хищно внезапным, или убийственно ледяным. Можно назвать как угодно – суть от этого не изменится. Я знала, кто он, Акихиро Чи Адзауро, я знала, на что он способен, но я также знала, что где-то за глыбой сковавшего его сердце льда эта безупречно прекрасная механическая кукла – самый заботливый, самый преданный монстр на свете, готовый шагнуть за мной даже в ревущее пламя.

И мне было удивительно хорошо с ним. Так легко, комфортно, уютно, так здорово… И, глядя в его темные омуты глаз, я чувствовала себя так, словно искала его тысячи лет, искала, нашла, но… никакой радости от этого не испытывала. Усталость, опустошенность, оцепенение и ощущение, что пространство разбивается, реальность рваными клочьями падает к ногам, а безмолвие мешает даже дышать…

Во всем этом была только одна хорошая новость – я была способна лгать даже в таком состоянии.

– Акихиро, – я говорю, а хочется кричать, – Акихиро Чи Адзауро, я была откровенна с тобой с самого начала. Я надеялась, ты поймешь подтекст моих слов. Но если ты не понял, мне жаль.

Я надеялась прекратить на этом наш разговор, но у младшего господина такого желания явно не оказалось.

– И что же я должен был понять, Кей? – холодно спросил он.

Мне вдруг стало как-то зябко. Здесь, на вершине горы, где облака проплывали призраками, здесь было зябко и холодно. Пока я лежала в объятиях Чи, я этого не замечала, но сейчас… мне было холодно. Так холодно.

И все же я подняла взгляд на Акихиро и максимально прямо сообщила то, что он давно уже должен был бы усвоить:

– Я – наемница, Адзауро. Ты знаешь об этом. Ты знал о том, кто я, с самого начала. И я никогда не смогу быть с тобой. Никогда не смогу ответить на твои чувства. А когда ты говоришь, что любишь меня, я чувствую себя вором, беззастенчиво забирающим кусок чужого счастья. Пройдет время, ты забудешь обо мне и однажды скажешь эти слова другой девушке. Той, которая будет настоящей, а не как… я. Той, что будет любить тебя всем сердцем, не чувствуя себя виноватой за это. Той, с кем ты будешь счастлив. Поверь, все будет круто.

И я лучезарно улыбнулась, развернулась и уже собиралась продолжить топать к флайту, как вдруг Акихиро произнес:

– Синдром вины выжившего.

Вздрогнув, замерла и, не оборачиваясь, переспросила:

– Что?

– Синдром вины выжившего, – повторил Чи странным, пугающе менторским тоном. – Побочный эффект человеческих социальных механизмов. Переживая горе от утраты семьи, ты застряла на фазе самобичевания. Ты запуталась в нем. Ты запуталась в себе, как в паутине. Мотылек в паутине, Кей, вот кто ты.

Я обернулась.

Чи все так же сидел на траве, согнув одну ногу в колене и опираясь на нее, а его глаза… в его глазах… в его глазах было что-то жуткое.

– Что ты задумала, Кей? – теперь его голос звучал обволакивающе, окутывающе, магнетически. – Что. Ты. Задумала?