Я твой монстр

У «женихов», к слову, тоже, но то, как они оглядывались на своих «невест», те гримасы, что искажали идеальные лица, тот контраст между «второй половинкой» и развратным сообществом… да в такой ситуации ни одна женщина не выдерживала никакого сравнения. Нас уже не то чтобы лицом в грязь макнули, нас в нее втоптали!

И, увы, это оказалось только началом.

Прекрасные гейши, щебеча, словно все те же райские птички, осыпали мужиков комплиментами как из рога изобилия, мужики, ошарашенные и оглушенные красотой и лестью, словно завороженные шли за ними, а мы унылым строем форменного уродства были вынуждены идти позади, опустив глаза в пол и не замечая, как впереди идущие пробуют друг друга не только словесно, но и вполне даже осязаемо, лапая гейш за самые интересные места.

И выглядело все это так, что я даже на пару секунд поверила, что не такое это и унижение, но… как оказалось, худшее ждало впереди.

Это оказались не шлюхи.

Это были привратницы разврата. Всего лишь встречающие. Только служанки. Красивые, но тупые.

«Острые» ожидали нас на вершине белоснежной лестницы, и одного взгляда хватило, чтобы понять – а вот эти уже были умны. То есть не только обалденно и сногсшибательно красивы, но еще и умны!

И привратницы опали, как лепестки роз, оставшись у подножия лестницы, а вот мы, все четырнадцать идиотов, поплелись вверх. И если передние идиоты в составе семи штук шли гордо и красиво, не отрывая взгляда от, так сказать, «перспектив», то мы тащились позади, волоча ботинки и сумки, проклиная все на свете и понимая, что да, впереди нас ждет унижение. Садистское, расчетливое, основательное унижение.

– Я не выдержу, я не выдержу, я не выдержу, – едва слышно зашептала идущая по левую руку от меня девушка.

Она уже плакала к этому моменту.

Я искренне ей посочувствовала, еще более искренне сожалея, что не вырубила Акихиро еще во флайте, но даже и вот это все было только началом.

Дальше было хуже.

* * *

Нас посадили на полу, справа от мужчин, которые разместились, полулежа на софах и диванах. Прекрасные гейши сидели рядом с ними, неизменно подливая господам чай и щебеча, щебеча, щебеча… И ладно бы глупости говорили, но нет:

– На меня оказала большое влияние поэзия великого Ои Ри. Моя душа дрогнула, едва я прочла первые строки…

– О, господин Ичин, у вас такой тонкий художественный вкус! Что вы скажете о картине великого Маадзура?

И все в том же духе, да даже хуже – шлюхи вполне себе смыслили и в политике. То есть дамочки были подкованы в любой теме, могли поддержать любой разговор, умасливали клиентов, как торты с масляным кремом, и восхищались, восхищались, восхищались явно поплывшими от такого молодыми мужчинами.

И если бы только они вот всем этим унизили нас, невест, но нет, все было гораздо интереснее, а проблема глубже. Все дело в том, что девушка на Ятори молчит. Смущается, опускает глаза, избегает прикосновений и молчит. Всегда. Браки здесь договорные, а потому сначала кандидатуру должны одобрить родственники, и только после жених получает насмерть перепуганную, измазанную гримом до неузнаваемости несчастную невесту, вынужденную танцевать танец Вееров, ковыляя на гэта. Но… в тот момент парням явно кажется, что все не так уж плохо. Молоденькая девушка – это всегда молоденькая девушка, и мужчина в любом случае испытывает интерес к той, которая вскоре станет принадлежать ему полностью. В этом приятном ожидании жених может простить девушке многое – некоторую неуклюжесть во время танца Вееров, скованность, зажатость, испуг и прочее. Снисхождение в любом случае присутствует…

Ровно до встречи с этими гейшами!

И теперь зажатость, скованность и испуг уже вовсе не казались будущим мужьям милыми и привлекательными. О нет, сейчас им четко демонстрировали, что есть девушки, которые скромны, милы и трепетны, но при этом изумительно красивы, грациозны и умны. Все присутствующие гейши были молоденькими. Все – девственницы, на что недвусмысленно указывали заколки с белыми колокольчиками лилий в их волосах, и все… готовые стать постоянной усладой для своего господина.

Причем интересный момент – если гейша-девственница не цепляла своего господина, ее заменяли.

Я бы не обратила внимания, несколько ослепленная шелком, светом, журчанием воды в фонтанах и пением птиц, но от Адзауро отошла уже третья не сумевшая понравиться ему красавица, и я заметила стоящую за струящейся ширмой женщину в алом, которая подала знак неугодной, и ту мгновенно заменила следующая.

И вот от ее красоты охренела даже я!

Под два метра красоты, стройности и изящества. Воронова крыла волосы с синеватым отливом и удивительные, почти невероятные огромные изумрудные глаза. То есть даже я реально обалдела! А Акихиро, до того время от времени на меня все равно поглядывающий, вообще застыл, держа чашку с чаем, который ему только налили, и не отрывая взгляда стремительно темнеющих глаз от красавицы, которая сразу, с первого шага, осознала – что вот она как раз более чем угодна господину.

И я себя ощутила ничтожеством.