Я твой монстр. Книга 2

Пожав плечами, направилась к флайту, спокойно ответив:

– Что вас использовали как последних придурков.

Потрясенная тишина сопровождала меня весь недолгий путь к летательному аппарату.

* * *

Когда я возвращалась обратно, на половине пути мне, собственно, этот путь преградили. И, исходя из маневров пилота, я мгновенно поняла, кто это. Забавно, наверное, стоило бы психануть, но почему-то стало удивительно приятно и тепло от его заботы.

Взяв сейр, написала:

«Со мной все хорошо».

«Наверное, следовало сообщить это раньше?!» – Иронично-гневный тон Адзауро почему-то тоже вызывал лишь улыбку.

Но на миг.

Спустя секунду я все вспомнила…

И отправила голосовое сообщение, набирая скорость:

– Если я сказала, что покину Илонес живой и целой, значит, так и будет. Тебе не о чем беспокоиться, Чи. Свое слово я держу всегда.

И нарастающая скорость флайта, до ряби в глазах, до необходимости забыть обо всем и сконцентрироваться на пилотировании, до желания на всей скорости влететь в одно из деревьев и больше никогда не жить, не дышать, не чувствовать…

«Все будет хорошо, Кессади».

Нет, папа, не будет.

«Как думаешь, карма существует?» – тихий вопрос пиратки.

Я не знала, сколько крови на ее руках, не знала, сколько смертей за ее плечами, я знала лишь одно – да, карма существует. И расплата следует всегда… Когда-то единственным, о чем я мечтала, было стать красивой. А теперь все, что у меня осталось, – моя красота. И хочется орать, резать себя лезвием, хочется биться головой о стену, хочется…

«Красоте не сопутствует счастье» – мудрость Ятори, о которой в свое время мне, пусть и иными словами, говорили так часто и мать, и отец… Я не услышала, не слышала, не желала слышать.

А потом… стало слишком поздно.

Я вжимаю педаль газа до упора, взмываю над деревьями и мчусь вперед, чувствуя, как по лицу текут слезы, срываются с ресниц и падают вниз, оставляя мокрые дорожки, размываемые скоростью.

Когда мы выбрались, мы со Слепым, все, чего мне хотелось, – сдохнуть.

Идеальная внешность, красивое тело, золотистый оттенок волос, притягивающее взгляды лицо?! Я ненавидела свое отражение, я ненавидела свое лицо, я ненавидела свое тело, я ненавидела себя!

Единственное, что удержало тогда, – Исинхай.

Он почти не отходил от меня, был рядом, поддерживал и говорил, говорил, говорил. Он много тогда говорил, много шутил.

Спустя годы я пойму, насколько верной является еще одна яторийская мудрость: «Трудно сказать, что на душе у постоянно смеющегося человека».

Действительно трудно, практически невозможно. Я провела рядом с ним несколько лет, прежде чем поняла, что за каждой спасенной им женщиной стоит та, которую он так и не смог спасти. За каждым спасенным ребенком – девочка, которую он так и не назвал своей дочерью. За каждой успешной операцией – потеря целого флота, однажды бросившего вызов Иристану.

Но при этом Исинхай жил, продолжал жить и являлся самым талантливым лидером преступного мира.

«Талантливые люди болезненны, а у красавиц несчастная судьба»…

Еще одна мудрость Ятори. Мудрость, которую постигаешь лишь с годами… Мудрость, от которой становится тошно, но… Исинхай жил ради того, чтобы спасать жизни. Для него это было важно. Для него это было нужно… чтобы почувствовать себя живым.

«Кей, я понимаю, тебе больно и тяжело, но подумай о том, скольких девушек вынесли из этой клиники в черных мешках… Я не могу запретить тебе распоряжаться своей жизнью, но вспомни о том, как ты лежала на операционном столе, и представь себе тех, кто, возможно, прямо сейчас там лежит. Ты всегда сможешь умереть, Кей, но подумай о тех, кого сможешь спасти».

Исинхай умел подбирать нужные слова. Умел подбодрить, когда следовало, и заставить действовать, когда сил уже не осталось.

Вот и сейчас. Стоило только вспомнить – и слезы высохли.

Скольких мы со Слепым спасли? Тысячи девчонок. Где-то около трех тысяч только за первый год. Мы специализировались именно на подпольных клиниках красоты, он и я, прошедшие через ад, раз за разом вытаскивали из него тех, кто по незнанию, глупости или из желания стать красивой ложился под нож психов от медицины.

В тот год я убила впервые. Перерезала горло скальпелем и стояла, безразлично наблюдая за человеческой агонией. Но все, о чем сожалела в тот момент, – он подох слишком быстро. Слишком быстро… те, кого мы обнаружили в операционной на столах, умирали дольше…

Входящий на сейр отразился на переднем стекле флайта. Полковнику Стейтону явно полагалась медаль за умение взламывать системы связи.

«Нужно поговорить. Я внесу новые координаты в ваш навигатор».

О, мужик, это ты зря.

И я отрубила флайт от Сети и от навигатора соответственно.

Рухнула вниз, едва достигла ближайшей магистрали.

Чи догнал меня на заправке.

Не спускался, зависнув надо мной, и ждал, пока я разберусь с топливом. Но, едва забралась во флайт и взлетела, прислал сообщение:

«Твою систему пытаются взломать».

«Удачи им, сил, терпения, всяческих гениальных озарений и желательно бы еще мозгов, а то явно отсутствуют», – ответила я.

И снова вдавила педаль газа до упора.

* * *