Я тебе верю

В общежитие вернулись поздно, уставшие, но довольные. Прежде чем разойтись по своим комнатам, в тиши безлюдного коридора Иван крепко-крепко обнял Ксению и стал покрывать поцелуями ее глаза, лицо, губы.

– Я так по тебе соскучилась, – прошептала она, – все на людях да на людях…

– Я тоже, – тихо отозвался Иван. – Как ты здорово придумала с консерваторией, моя любимая дубинушка, я бы никогда сам не сообразил. Я очень тебя люблю…

– За концерт? – не удержалась, чтобы не подпустить маленькую шпильку, Ксюша.

– Ты ведь так не думаешь?

– Конечно, нет. Я думаю, что музыкальный Глинка куда как лучше этого толстого, химического.

– С чего ты взяла, что Глинка-химик толстый?

– Да не он толстый, а его учебник! – засмеялась Ксюша.

– Тише, разбудишь всех, – шикнул на нее Ваня.

– Ну и что! Пусть просыпаются, радуются вместе с нами!

– Чему им радоваться?

– Тому, что мы любим друг друга, что мы такие с тобой счастливые… – Ксюша уткнулась носом в Ванино плечо и замерла, вдыхая знакомый любимый запах…

Потом они тихонько пробрались на кухню, пили чай и мечтали, как когда-нибудь смогут снять комнатку и быть вместе. Навсегда.

Утром по дороге в институт решили, что теперь обязательно станут ходить на концерты в консерваторию, как только позволят время и деньги.

– Можно еще и в Колонный зал пойти, там ведь тоже концерты, – как последнюю новость сообщила Ксюша. – Я несколько раз по радио слушала.

Ивану не хотелось возражать Ксюше, но он подумал, что было бы опрометчиво не воспользоваться таким удобством, как близость консерватории к Моховой, ведь через два года занятия переместятся в основном на Пироговку, и ездить оттуда в центр города, а после концерта в общежитие будет совсем не с руки.

Наступил Новый год. Общежитие «гудело» – решено было отметить праздник всем вместе, невзирая на возраст, курс и расселение по комнатам. В красном уголке составили столы, настрогали ведро винегрета, расчленили, как выразился остряк-второкурсник, целый косяк селедки, наварили картошки и, конечно, не обошлось без шампанского и вкусных наливок с волшебными названиями – «спотыкач», «запеканка», «сливянка» и невесть откуда присланных родителями своим деткам настоек, солений и варений.

Веселились до утра, отсыпались целый день, а впереди – сессия. Иван сразу засел за учебники, заранее поставив перед собой задачу сдать все на «отлично», но вовсе не из честолюбивых соображений, а просто хотелось получить право на повышенную стипендию. Известно, что самую маленькую стипендию всегда получали студенты медицинских институтов и театральных училищ. Понятное дело: их не готовили к созданию материальных ценностей, как, например будущих инженеров. Правда, на гуманитарных факультетах МГУ, студенты которых в перспективе тоже не предполагали созидать «чего-нибудь железного», стипендии были значительно выше, чем у медиков, но то – университет, и этим все сказано. Словом, нужны были деньги, потому что зарплата Ксюши, небольшие суммы, присылаемые родителями из деревни, и маленькая стипендия Ивана никак не могли заполнить всех бюджетных пустот двух молодых влюбленных в жизнь и друг в друга ребят. Впрочем, они изо всех сил старались, как говорится, протягивать ножки по одежке. Вот, например, когда позарез понадобилось купить Ване пиджак, отыскали где-то за городом магазинчик, в котором обнаружили, как выразилась Ксюша, вполне приличную замену из материала под устрашающим названием «чертова кожа». Эта покупка принесла существенную экономию. И еще купили для Ксении вместо летних туфель «спортсменки», такие прорезиненные спортивные тапочки, в которых легко было ходить, бегать и просто стоять во время работы у секционного стола. Ваня сокрушался, что любимой девушке придется отказаться от каблуков, которые так стройнят ногу, на что она без излишней скромности заявила, что у нее и так длинные и стройные ноги. И это была абсолютная правда.

Зато ребятам удавалось выкраивать деньги на билеты в Консерваторию, посещение которой вскоре стало для них необходимостью.

Наконец первая сессия позади, рубеж преодолен, планка взята, вожделенная стипендия получена! Наступили каникулы, и в первые же дни им удалось попасть на концерт совсем молоденького пианиста, который только что вернулся из-за границы, где занял на международном конкурсе первое место. Этот огненно-рыжий мальчик, почти их ровесник, с необычной фамилией Гилельс, поразил их своей виртуозной игрой, заразил восторженной любовью к звукам фортепиано.

На следующий день они уехали из Москвы в родное село, решив обязательно навестить в Калуге старушку, с которой за три года сроднились. Гостинцы для нее они приготовили загодя: московские конфеты и ветчину со «слезой» из Елисеевского магазина.

Поезд прибыл в Калугу вечером. Ребята нагрянули внезапно, и радость встречи превзошла их ожидания – старушка шустро собрала на стол, усадила их, сама не дотронулась до еды, сказав, что уже повечеряла, а только любовалась повзрослевшими и похорошевшими за год «родными детками», сидя напротив и подперев голову сухоньким кулачком.