Но Тася! Она же умрет, а этот идиот и не подумает ей помочь! Ну что с ним не так?! Что со всеми ними не так? Зачем они так поступают?
Ноги перестали держать меня, оседаю на спальник, чувствуя, как бессильные слезы текут по щекам. Почему я ничего не могу сделать с ним? Почему я настолько слаба? И в тоже время, мне страшно становиться такой же сильной как они.
— Даш? — Слышу недалеко шепот и вздрагиваю.
Послышалось? Сажусь, вытирая слезы с глаз, осматривая пустую палатку.
— Даш, подойди. — Повторился шепот и на этот раз я узнала голос.
— Юра?
— Подойди. — Повторил он и я заметила, как стенка палатки прогнулась в метре от меня, как будто в нее рукой уперлись.
Сейчас мне кажется, что наш разговор с ним был так давно. Не знаю, о чем с ним говорить, да и зачем? Сегодня я была так груба с ним, как никогда раньше в жизни, кроме того случая, когда набросилась на него возле подъезда.
Сделала шаг к стенке и остановилась в трех шагах от нее.
— Зачем ты пришел? — Спрашиваю шепотом, не зная, что еще сказать.
Сейчас мне не до него, сейчас мне свои проблемы решать надо. Но все же так и тянет подойти к стенке и прислонится к ней лицом, горящим от слез — хоть так быть ближе к нему. Какой-то бред все это, как все было просто раньше, когда он был просто моей болезнью. Теперь я знаю, что чувствую к нему и как себя с ним вести. Но главное я не могу понять, что чувствует он, что с ним творится и что им движет. Его поведение странное, как у Кая, для меня совсем непонятное.
Он молчит, и я понимаю, что спросила слишком грубо. Пожалуй, он единственный из волков не вызывает у меня отвращения. Да сейчас, когда я знаю о странном обряде, который нас связывает, но которого я совсем не помню. Как вообще могла забыть момент, когда меня связали с ним на всю жизнь? Но то что я не чувствую его запаха, да и моя болезнь частично объясняется этим. Частично…
Вот только моя болезнь все еще действует, и я прикрываю глаза руками, пытаясь отогнать от себя плохое настроение и быть повежливее.
— Тебя могут увидеть. — Говорю мягче и тише.
— Ты расстроилась? — Спрашивает он за стенкой и мне тяжело понять тон его шепота.
— Расстроилась?! — Забыв о своем решении быть мягче мысленно порадовалось, что он хоть не видит, как я злюсь.
— Даш, я не… — Он попытался меня успокоить, и я почти сразу перестала злиться.
— Хоть представляешь, как ей было тяжело все эти годы? Годы, Юр! Они годами с ней ужасно обходились! А все остальные ничего не делали! Потому что закон! Какой к чёрту закон, когда она настолько страдала, что решилась на такой глупый поступок?! — По лицу катятся злые слезы, я как будто говорю сама с собой, высказываю свои нерадушные мысли. — А я тут как дура ною, побыв с волками всего лишь несколько дней!
Невольно громко всхлипываю, чувствуя себя ужасно виноватой. Кокой-то странный шорох и прежде чем я смогла что-то понять, меня обняли. Во все глаза уставилась на любимые кудряшки, слегка присыпанные снегом. Веска качается колючая борода, а обе руки бережно обнимают за плечи. Такое ощущение, что это происходит не со мной, я в полной растерянности, даже плакать забываю.
— Я вообще-то не об этом спрашивал, — сказал он, кажется, улыбнулся и поцеловал меня в макушку. — Но раз ты решила со мной поделиться, скажу, что любая другая в твоей ситуации давно уже сдалась бы на милость Белого и молча терпела его закидоны.
Он сказал это просто, легко и с легкой ноткой гордости. Он гордится мной? Какие-то собственнические нотки в этом проскальзывают. Хотя сейчас не до этого, свои бы шаловливые ручки остановить. Так и хочется обнять его в ответ, а то может и похуже кое-что сделать. Сжимаю руки в кулаки, еле заставляя себя не двигаться. Хочу поцеловать его, пускай это будет еще один бесстрастный поцелуй, как сегодня в ванной. Но сейчас я не могу себе позволить себе этого. После всего что от него узнала, еще удивляюсь почему… Сжимаю кулаки еще сильнее, пытаясь подавить желание спросить это в слух.
Почему он не поступил как Кай? Почему не унес меня на плече, после того как поцеловал впервые? Ведь он думал, да и возможно думает, что имеет на это право из-за того ритуала. Но почему-то он не пытается надавить на меня, не пытается всем доказать, что я его. И судя по тому как он поцеловал меня вчера, ему и не хочется этого делать. Юра ничего не чувствует ко мне.
Сердце больно сжалось, силой заставила себя по новой не заплакать. Но с другой стороны, не понимаю, зачем он сейчас так мил со мной. Зачем меня успокаивает?
Попыталась спросить, но запнулась, потому что он заставил посмотреть себе в глаза. Серые глаза смотрят так внимательно, что я на мгновение забываю, что нужно дышать и судорожно выдыхаю под странную улыбку парня.
— Я потом дыру заделаю, скотчем. — Сказал, странно улыбаясь, и я не сразу поняла, о чем он, пока в лицо не ударил холод.
Стенка толстой непромокаемой ткани, обшитой какой-то фольгой и слоем звукоотражающей ткани, разрезана. Через дырку размером с метр дует ветер. И что никто не заметил, как он ее порвал? Странно, что цепные псы альфа-козла еще не прибежали сюда.