Я тебе (не) принадлежу (СИ)

Уже завтра лишится моя судьба. Наверняка судья учтет мою сделку и не станет долго разбираться. Даст мне минимальный срок, как и говорил Павел Андреевич.

Боже! Подумать страшно о том, куда меня потом повезут. Тюрьма, камера, другие заключенные.

Дрожь от ужаса пробегает по телу. Закрываю окно, уже надышавшись свежего воздуха. До сих пор в теле озноб. Даже кости ломит, как при лихорадке. Но вроде как это не простуда. Врач не подтвердил. Как и не увидел ничего плохого в моей беременности.

Легкое недомогание, вызванное стрессом. Которого мне нужно избегать. Как бы глупо это не звучало.

- Инна Ивановна, - моя домработница стучит в приоткрытую дверь кабинета Клима. - К вам посетитель.

- Посетитель? - еле на ногах держусь, слабость во всем теле просто убивает. Да и есть теперь стала меньше, что тоже не насторожило доктора. - Но я никого не жду. Скажи, что мне…

- Ты не посмеешь меня прогнать, дорогуша.

Вздрагиваю, резко выпрямляясь, когда в кабинет вальяжной походкой заходит Феликс Романов. Мы не виделись с той вечеринки на яхте. И я даже не надеялась, что он так внезапно заявится ко мне в дом со светским визитом.

- Феликс, не ожидала тебя здесь увидеть, - нас оставляют одних.

Какой же он красивый! Мужественный, притягивающий к себе как магнит.

Так и хочется броситься к нему объятья, чтобы он решил все мои проблемы.

При виде него сердце так и екает в груди, отбивая чечетку и готовясь вырваться на свободу.

- Я пришел тебе помочь, - многозначительно машет рукой в воздухе. - в твоем деликатном деле.

Садится в кресло, закинув ногу на ногу. Глядит исподлобья, как кот при виде маленькой мышки. В любой момент может наброситься.

Под его пристальным взглядом краснею, опустив голову вниз. Перевожу дыхание, считаю до десяти и только тогда включаюсь в разговор. Стараясь не обращать внимание на мурашки и вспотевшие ладошки.

- О чем речь? - сажусь в кожаное кресло мужа, вдыхая запах его одеколона.

Тут каждая вещь Климом пропитана. От того и больно где-то в районе груди. До жжения. Сильного. Адского. Лишающего всяческих чувств.

- Ты же в курсе, что твое дело проигрышное? - с места в карьер.

Ради приличия не спрашивает о моем самочувствие, а сразу к расследованию приступает, которое уже в кишках у меня сидит.

- Моим адвокатам так не кажется, - стараюсь придать голосу твердости, но выходит с трудом. - Мы уже все обговорили. И завтра, - нервно подрагиваю. - все пройдет более-менее гладко.

- Вот именно, что более-менее гладко, Инна, - ядовито усмехается, задерживая взгляд на моем плоском животе. - Решила рожать в тюремной больнице?

- Что? Как? - от шока слов связать не могу. Мысли путаются. - Откуда ты знаешь?

- У меня свои источники, дорогуша, - равнодушно пожимает плечами, коварно прищуриваясь. - Приплода твоего отдадут в детский дом сразу после родов, и ты никогда о нем больше не услышишь. Будет жить сын или дочка вдали от мамочки-преступницы.

- Зачем… - с трудом слезы сдерживаю, чувствуя, как мерзкие, длинные пальцы прикасаются к моем животу намереваясь вырвать еще не рожденного малыша. - Зачем ты мне это говоришь?

- А я до твоей рыжей башки еще не дошло, дурочка? - намеренно оскорбляет, унижает, делает больно. - Я тут как ангел-мать-его-хранитель, - изображает нимб над головой. - Могу помочь тебе. Во всем. И в деле об убийстве, и с твоим, - его аж передергивает. - ребенком.

- А что взамен? - знаю, что у него может быть свое дерзкое условие.

- Лишь некая малость, - облизывает губы, цинично усмехаясь. - Будешь мне принадлежать. Навеки вечные, - все внутри сжимается от этой фразы. - Помнишь, ты так мне когда-то говорила, милая… невеста?

Перед глазами тут же мелькают кадры из прошлого.

Мы с Феликсом отдыхаем в его маленькой, захудалой квартирке. Где-то на окраине города. Лежим на диване после изнурительного секса, смотрим какую-то глупую комедию и наслаждаемся нашим единением. Нашим маленьким раем.

- Ты всегда будешь моей? - вопрос не застал меня тогда врасплох.

- Навеки вечные, - шептала в до боли любимые губы, которые в порыве страсти все искусала.

- Феликс, я…

- Завтра твой чертов суд. Тебя посадят, Инна. На двадцать пять лет. Или дадут пожизненное, - так чертовски больно, что все внутренности скручиваются в тугой узел. - Твой ребенок не увидит тебя. Будешь вечность его искать, а он…

- Нет! Нет! - ору так сильно, что у самой уши закладывает. - Не смей этого говорить! - на ноги поднимаюсь, от чего голова кружится и ноги ватными становятся. - Мы уже с адвокатом все обговорили, - пусть знает нашу стратегию, утру ему нос. - Я пошла на сделку. Мне дадут минимальный из возможного срок. Да и ребенок будет в надежных руках. Никогда не забудет о своей мамочке.

Говорю это таким твердым голосом, что сама уже верю во все эти слова. Сомнения нет места. Ничего плохого со мной не случится.

- Глупая дура, - качает разочарованно головой, поднимаясь на ноги и поправляя пиджак. - Помяни мое слово. Ты глубоко ошибаешься. И скоро сама в этом убедишься, - уже около двери.

- Уходи! - слез не сдерживаю.

- Мы еще обязательно увидимся, любовь моя, - нахально подмигивает, выходя из кабинета.