Я так хочу!

— А вам стоит принять, как факт, что я никогда не дам вам то, что вы хотите! — выдавила Алина.

Я внимательно смотрел на нее с минуту, разглядывая черты лица, пробегая взглядом по складочкам на лбу, по морщинкам в уголках глаз, а она тяжело дышала, и ее дыхание, вырываясь из едва приоткрытых губ, сводило меня с ума. Желание поцеловать ее стало почти нестерпимым.

— Ты не перестанешь сопротивляться? — тихо спросил я, почти касаясь ее губы своими губами.

— Нет, — так же тихо проговорила она — Не перестану…

Я стиснул зубы. Желание заорать почти разрывало меня на части.

Нельзя ее ломать. Нельзя.

Она не сможет бороться со мной вечно. Рано или поздно сдастся. Но сама сдастся. САМА.

С силой, переборов дикое, неконтролируемое желание сжать ее в объятьях и целовать, я отпустил ее руки, отстранился и откинулся на спинку сиденья.

— Хорошо, — со сталью в голосе выдавил я.

Она, застыв на месте, уставилась на меня с недоумением и неверием.

— Что?..

— Я сказал «хорошо»! — повторил я громче, так и не взглянув на нее.

— Вы оставите нас в покое? — ошеломленно проговорила она.

— Кто тебе это сказал? — с непроницаемым выражением на лице, спросил я.

— Но вы же… — озадаченно, немного испугано — Вы же сказали, что…

— Я ничего такого не говорил! — раздраженно возразил я и, не глядя на Алину, потянулся за телефоном связи — Надеюсь, ты не против, если я отвезу тебя домой? — боковым зрением увидел, что она кивнула — Саша, «Медея» отменяется. Нужно отвести даму домой, — отбросил трубку, как ненужную вещь, и нахмурился.

— Я не понимаю… — пробормотала Алина, завороженно глядя на меня — Вы… Мы не поедем в клуб?

— Нет, не поедем, — отрезал я.

— Но вы же… вы же…

— Ты хочешь, чтобы мы поехали?! — раздраженно спросил я, поворачиваясь к ней лицом и пронзая холодным взглядом.

Она покачала головой.

— Тогда не вижу проблемы, — сдержанно выдал я и отвернулся.

Девушка долго смотрела на меня, справляясь с удивлением и шоком, а спустя минуту тоже откинулась на спинку сиденья.

— Вы странный, — проговорила она тихо — Я вас не понимаю…

Я бросил на не быстрый взгляд, сжал руки в кулаки, но промолчал.

Черт!! Я сам себя не понимаю!! Что происходит?!!

Глава 11

Хотелось рвать все в клочья, крушить все, что попадалось на глаза, орать на всех, размахивая руками и срывая голос. Хотелось надраться в стельку и набить кому-нибудь морду, так сильно чесались руки.

Жаль, что под рукой был только Саша, который, кстати сказать, поглядывал на меня с опаской и испугом в зеркало заднего вида уже минут десять. Ждал взрыва?.. Не исключено. Я сейчас как раз был за той самой чертой, за которой либо останавливаются, либо делают шаг вперед и совершают безумства.

И я был в том состоянии, в котором совершают именно безумства, но не останавливаются.

Терпение стояло на той самой грани, на которой посланные к черту стояли выдержка и самообладание.

А все из-за нее!!

Когда я высадил Алину из машины, эта засранка посмела заявить, чтобы я не искал больше с ней встречи, потому что они закончатся так же, как и сегодняшняя, — ничем. Я поверил ей, знал, что она сделает все для того, чтобы превратить вечер в фарс. И разозлился не на шутку. Хотел остановить ее, схватив за руку, притянуть к себе и заявить о том, что она ошибается, и что ни один вечер не будет таким, как этот. Но хулиганка стремительно выскочила из машины, словно бы ожидая такой моей реакции на свое заявление, и помчалась в дом со скоростью, которой позавидовали бы и спортсмены-профессионалы.

Как только умудрилась не сломать себе шею на своих высоченных шпильках?!!

И сейчас, когда руки у меня отчаянно чесались, чтобы отшлепать ее, или же набить кому-нибудь морду, например, тому бармену из «Зодиака», которого Алина поцеловала мне назло, я поймал удивленный взгляд Саши и холодно приказал:

— Домой!

Водитель спорить не стал, да и как бы он посмел?.. Достаточно было взглянуть на мое нерасположенное к шуткам лицо, чтобы понять, что не стоит сейчас говорить вообще ничего. Это к добру не приведет.

Машина тронулась с места и я, откинувшись на спинку сиденья, позволил себе закрыть глаза.

— Саша, подними ширму, — и водитель мгновенно исполнил мою просьбу, оставив меня наедине с моими мыслями и чувствами.

Я грубо чертыхнулся в голос и стиснул зубы.

Что не так?! Что я делаю не так?! Почему она… не сдается? Так сопротивляется?!

Если сделать ставку на то, что я ей просто не нравлюсь, не привлекаю ее в физическом плане, то ее яростное сопротивление и противостояние еще можно понять и принять…

Но я ей нравился.

По подрагивающей на шее жилке, по бешеному биению пульса мне в запястья, по стуку ее сердца, врывающегося мне в грудь, по дрожи в кончиках пальцев и по тому, как сжимала она руки, сдерживая дрожь, по тому, как заправляла она ухо, спадающий на щеку темный локон, по частому срывающемуся с губ дыханию… я со стопроцентной вероятностью мог сказать, что я волновал ее — и это более чем точно.

Тогда в чем дело?!

Я плотнее стиснул зубы, злясь своим мыслям.

Или она сама себе в этом признаваться не хотела?! Не хотела верить, не хотела этого принимать…