Я - Степан Разин

...Только после Крещенья вернулся я в Кагальник, привёл помощь: казаков, пушки... Никому это уже было не нужно... От Кагальника осталось чёрное пепелище, которое не смогла затянуть метель. Застывшие головешки торчали чёрными памятниками погибшим товарищам. Мой конь нервно заходил, вскрывая под снегом чёрные лунки пожарища. Я отвернулся от казаков и пришедших со мной черемисов. Обхватил лицо ладонями, чтобы они не видели, как исказило его горе. Почувствовал, как из прокушенной губы потекла тёплая струйка крови. Слизал языком - рот наполнился солоноватым, знакомым привкусом. Нет больше Леско Черкашенина, никого нет... Подняв коня на дыбы, я развернул его в противоположную сторону.

- В Черкасск - изведём домовитых! - закричал я. - Отомстим за погибших товарищей! Ну, Корнила Яковлев - держись...

К Черкасску я подступил с тремя тысячами конных и пеших, но окрепли домовитые, знали - пощады не будет, и не хотели сдаваться. Черкасск я не взял, метнулся и пробежал с зимними ветрами по казачьим городкам, что успели поцеловать крест великому государю. С домовитыми был один разговор - каменья в рубаху и в прорубь. Кажется, вновь стали возвращаться прежние порядки, но отравленной стрелой в спине сидел Черкасск. Домовитые надёжно укрепили город - обновили палисад, отремонтировали башни и раскаты. Колокольный бой с церкви Божьей матери часто заставлял домовитых покидать тёплые курени и бежать на стены. Мне нужен был крепкий тыл - я думал о новом весеннем походе, но казачью столицу так и не смог взять. Пришлось отослать людей в Царицын - мне нравился этот город, одним из первых ставший на мою сторону. Я хотел превратить его в свой оплот, форпост, от которого оттолкнусь весной в сторону Москвы. Стремился всячески помочь Петру Шумливому: присылал к нему огневой запас, людей, муку. Отослал в помощь Фрола с пушками. Дон затаился, домовитые стали гадать: "Жив ведьмак Стенька - ни пуля, ни сабля его не берёт, скоро вновь поход объявит, а мы подождём, торопиться не будем..."

Я заново отстроил Кагальник. Бурдюжный городок обнёс деревянными стенами, укрепил валом, чтоб никогда не повторилось прошлое. Ах, Леско, прости - не успел я придти ко времени. Мне уже не хватало славных атаманов, но в городок приходили всё новые люди, вселяя уверенность. Рассказывали, что домовитые затаились в станицах, а Корнила боится носа высунуть из Черкасска - везде ему мерещится грозный Разин с татарами, кружащие вокруг острова.

Но наступило такое время, когда я ещё острее почувствовал своё одиночество. Из старых товарищей рядом никого не было - одни погибли, другие ещё воевали в лесах под Тамбовом, Саранском, Алатырём, Унжой, третьи сидели в Царицыне, Астрахани, Чёрном Яре. Пришло письмо от Василия Уса - в городе порядок, но сам он крепко занедужил, звал меня к себе, намекнул, что можем больше не свидеться. Но не мог я покинуть Дон - слишком сильным было желание отомстить, поквитаться за всё с Корнилой. Говорили, что он продолжал переписываться с Москвой. Самаренин сумел уйти на Запорожье и о чём-то договорился с гетманом Дорошенко - тот больше не принимал моих послов и не обещал помощи...

* * *

Вот она - небольшая комната: лавка, укрытая овчиной, вымазанная красной глиной, новая печка, треск поленьев, по комнате расходится тепло, по углам нет никаких образов, на стене - старый персидский ковёр, на котором висят две сабли - одна из них принадлежала Леско, три заряженных пистоля. На столе ровным пламенем горит лучина, освещая синюю скатерть, чарку, кувшин, тарелку с ржаными лепёшками и сухой таранькой. Тени стоят ровно, не шелохнуться. За окном, затянутым бычьим пузырём, притаилась ночь. Слышится скрип снега снаружи ходит караульный. Я сижу, подперев голову, уставившись невидящими глазами на играющее пламя. Поскорее бы весна - как я её жду! Она поможет начать всё сначала и иначе - я не сделаю больше тех ошибок, которые совершил во время похода на Симбирск. Надо обязательно покончить с домовитыми, с Корнилой... Весна... Трещат морозы, ветер заносит Кагальник новым снегом, у стен домов растут сугробы, казаки от безделья пьют. Я приказал залить валы водой - они покрылись скользким, ледяным панцирем... Весна, где ты? Ночи длинны и бесконечны... Огонь, чарка... Весна...

Новости приходили несчастливые: Фрол доносил, что в Царицыне неспокойно, Василий Ус тяжело болел в Астрахани - хорошо ещё, что рядом с ним был Фёдор Шелудяк. Поднял голову Корнила, сзывал к себе домовитых, грозился идти на Кагальник и пленить вора Стеньку. Старик мечтал оправдаться перед Москвой, что допустил на Дону такую крамолу - хотел выслужиться, доказать свою преданность. Крестьянские отряды били в лесах, крестьяне разбегались и прятались по деревням, а разгневанные бояре и дворяне ловили их и вешали.

Весна. Я жду весны... Где же ты, весна?..