Я спас СССР! Том II

— По медицинским патентам тоже отстаем — я игнорирую ее фразу — По одежде, мебели, легковому машиностроению, что ни возьми — ничего нет. Даже цветной телевизор сделать не можем нормально. Пытаемся скопировать американский стандарт NTSC этой Радугой, и то без толку! Единичное изделие мы можем лучше всех в мире сделать, а серийное — хуже всех, потому что наши научно-технические прорывы должны опираться на благосостояние населения — не может голодный человек регулярно ставить рекорды.

— Откуда про телевизор знаешь?!

— У Аджубея в кабинете видел — вру я — Ругал он его.

Глаза у ребят, конечно, квадратные. Я решаю вернуться к главной теме разговора.

— А вот эти пожилые, и бесспорно заслуженные товарищи тянут страну и нас всех за собой в тихое болото, в застой. Где они думают отсидеться до самой своей старости и умереть спокойно. А после них хоть трава не расти. Понимаете, в чем разница?

— Думаешь, за это они его хотели убить? — темноволосая девчонка недоверчиво качает головой — Могли бы и просто снять, как когда-то Маленкова…

— Пытались, да не смогли. Весной этого года на Пленуме ЦК они выдвинули ему обвинения, но Хрущев имел мужество признать свои ошибки, честно и открыто. Он весьма критично оценил проводимую им политику, и сказал, что сможет все исправить. Им просто нечем было в тот момент крыть. Но окружение восприняло его самокритику, как момент слабости, и решило ускорить события. А потом случилась эта история с Семичастным, и главного заговорщика отстранили от власти. Сообщники поняли, что их время уходит, и решились на крайние меры.

— Знаете, а вот я что-то не верю, что глава КГБ прикрывал фашистских пособников и военных преступников — качает головой Оля — Не верю! Зачем ему это, он же сам воевал с ними? Не за деньги же? Ну, не последний же он подонок?!

Ох, какой неудобный вопрос! Это как раз самое слабое место в моей версии. А отвечать ведь надо так, чтобы у ребят сомнений не осталось.

— Конечно не за деньги! Но насчет подонка я бы с тобой, Оля, поспорил. А как тогда назвать человека, который ради того, чтобы вернуться к власти велит взорвать самолет со своими товарищами по партии? Там ведь не один Хрущев был, с ним куча людей летела. Следствие, конечно, разберется, но я думаю, что они хотели самого Хрущева обвинить в том, что он не дает хода делам по военным преступникам, чтобы народ зря не будоражить. Вы же заметили, что про войну стали меньше говорить?

— Просто все хотят забыть эти ужасы побыстрее…

— Такое нельзя забывать! Нельзя! О войне нужно говорить, нужно писать, нужно снимать фильмы. Следующие поколения обязательно должны знать, какой ценой досталась победа нашим отцам и дедам.

Ольга сидит рядом, глаза ее с восхищением смотрят на меня. Развела зараза на целую политинформацию, знала, что я молчать не буду! Наверное, себе в отчете уже мысленно плюсик поставила. Эх, кто-нибудь из ребят обязательно об этом разговоре у костра в партком стукнет. Ну, и пусть! Что я здесь неправильного сказал? Критиковал отечественные телевизоры?

— Но с кукурузой, согласись, Никита переборщил!

— Переборщил. Он и сам это признал недавно на Пленуме. Но в 49-м он этой кукурузой Украину от голода спас. И ведь не один он переборщил, услужливые дураки тоже ему помогли. Культура теплолюбивая, для нашей средней полосы непривычная и непроверенная, районированных сортов не было. Да и техника для нее особая нужна. Севооборот опять же. Кто их просил все поля ею засаживать? Сами же погнались за рекордами, выслужиться перед ЦК захотели. Но заврались и докатились до приписок, до воровства!

— Да ладно тебе… приписки это еще не воровство.

— А что же это, по-вашему — невинная шалость?! За эти приписки они получали премии, и немалые. Ордена, звания, квартиры, машины, бесплатные путевки. А скотина в это время с голоду дохла, кормов не хватало. Да еще и прошлогодняя засуха по всей стране. Вот вам и итог — перебои с продовольствием.

— Про Новочеркасск слышал? — решается кто-то самый отчаянный.

— Слышал — В темноте не понять, кто из парней вопрос задал, но отвечать придется, раз уж взял на себя смелость разъяснять народу обстановку в стране — Кто из вас помнит фамилии членов комиссии из ЦК, которые там порядок наводили?

Народ озадаченно молчит.

— Эх, вы…! А еще журналисты будущие. В Правде же их список печатали. Ну, так слушайте внимательно — я делаю паузу и специально начинаю перечислять с самых одиозных фигур — Шепилов… Полянский… Ильичев… — договорить мне не дают.

— Хочешь сказать, что они еще тогда с заговором все задумали?!

Я снова выдерживаю многозначительную паузу:

— Не знаю. Но выводы, согласитесь, напрашиваются сами…

Ольга поняв, что разговор у костра свернул куда-то не туда, резко меняет тему:

— Так, хватит уже вам про политику, давайте лучше песни петь.

— И, правда, — подхватывают девчонки — мальчики, ну сколько можно спорить?

С тем же пылом, что мы недавно обсуждали Хрущева, народ затягивает: «Днем и ночью от Карпат и до Курил…». Сейчас эта песня «Кеды» очень популярна, — это практически неофициальный гимн туристов, припев которого знает каждый: