Я спас СССР! том 2 (СИ)

На данный момент по программе Восток в космосе побывали уже шестеро космонавтов, но семейной пары Николаева и Терешковой на концерте не было – у них недавно родился ребенок и им явно не до развлечений. Зато здесь присутствуют все остальные летчики из Первого отряда – те которые тоже скоро отправятся в космос, но в рамках новых космических программ – «Восход» и «Союз». Вот они стоят передо мной – герои, имена которых никому пока не известны: в форме – Комаров, Леонов и Беляев, рядом с ними в штатском – Феоктистов и Егоров – один инженер-конструктор, другой врач. Полет «Восход–1» с тремя космонавтами на борту состоится совсем скоро, уже в октябре, «Восход-2» в марте, и тогда впервые человек выйдет в открытый космос. Экипажи видимо, уже сформированы, потому что космонавты держатся вместе.

Рассаживаемся за столом, я оказываюсь между Гагариным и круглолицым, загорелым Леоновым. Последний постоянно улыбается, весело шутит. Все окружающие смеются, шутят в ответ.

Еда на столе вполне обычная, как в любом рядовом ресторане, никаких особых изысков. Тосты произносятся и в нашу честь, и за здоровье принимающей стороны. Но пьют за столом мало, рюмки и фужеры поднимают скорее чисто символически. Не похоже, что спиртное здесь под запретом, просто ребята из отряда космонавтов знают свою норму. Я вообще не пью, помня, что мне потом еще за руль садиться, а вот Женя, которого привезли на служебной машине, ни в чем себя не ограничивает, и на его поведении это сильно сказывается. Он становится шумным, громко смеется и с жаром рассказывает о своей недавней поездке на Братскую ГЭС. С видимым удовольствием выслушивает похвалы в свой адрес. Комплименты Женя любит. Как и всеобщее внимание. А мне это только на руку.

Мы сидим и тихо разговариваем с Юрой. Он тоже собирается в отпуск, и сейчас решает, куда ему с семьей поехать. Да уж… с его известностью со спокойным семейным отдыхом могут возникнуть проблемы. Если только на необитаемом острове ото всех скрыться? Гагарин смеется, говорит, что этот вариант он тоже рассматривал. Неожиданно выясняется, что Юра большой фанат водных лыж и даже принял участие в организации Всесоюзной Федерации этого вида спорта. В следующем году они уже собираются проводить первые официальные соревнования. Уговаривает меня хотя бы раз прокатиться на водных лыжах, чтобы почувствовать как это здорово. Его увлечение мне понятно – человека отстранили от полетов на самолете, берегут его как национальное достояние, а душа-то по-прежнему требует риска и выплеска адреналина. Не удивительно, что его страсть к катанию на водных лыжах разделяют и многие другие товарищи по Отряду – эти парни привыкли жить на грани риска.

Рассказываю в ответ о серфинге. Мол, на Западе стало модным кататься на доске на волнах. Попутно выполняя разные пируэты.

– Там наверное, специальная доска нужна – вздыхает Гагарин – У нас такую без чертежей не сделаешь.

– Да и волн таких на Черном море нет – соглашается Леонов – Американцам хорошо, вокруг них аж два океана.

– Волны есть. Например, на пляжа Джемете – возражаю я, дочищая тарелку.

– Это где? – удивляется Юра.

– Недалеко от Анапы.

Этот небольшой городок на Черном море постепенно становится главной детской здравницей. А рядом с ним – Джемете, песчаное дно, которого дает отличные волны.

– Ну разве что там… – недоверчиво тянет Леонов.

– Не верите? – меня цепляет скептицизм на лицах космонавтов – Я через три дня еду на юг. Сделаю доску и встану на волну. В доказательство – пришлю вам фотографии.

Ага. Алексей Русин – первый советский серфингист. Так спасем СССР!

Гагарин смеется, Леонов одобрительно хлопает по плечу.

Дальше разговор за столом неизбежно заходит о фантастике и прогнозах на будущее. Оптимизм присутствующих по этой злободневной теме просто зашкаливает. Все свято уверены в том, что полет советских космонавтов на Луну – дело ближайших пяти лет (Челомей уже и ракету Н1 для этого дела готовит) и там мы снова будем первыми. Для меня это странно слышать не от простых обывателей, а от людей сведущих в космонавтике. Учитывая слабый уровень нашей автоматики и электроники. Этот факт тщательно скрывают, но ведь практически каждый полет что-то случается и возникает нештатная ситуация – то автоматика откажет, то еще какие-нибудь инженерные огрехи вылезут. Власти при этом беспрерывно подгоняют Королева, требуя от него невозможного, а при такой нервной гонке крупные ошибки неизбежны. Для первого полета на Марс эти оптимисты отводят лет десять. Представляю их разочарование, если бы они сейчас узнали, что даже и через пятьдесят лет эти полеты так и не будут осуществлены.

– Алексей, а ты что думаешь? – улыбается Леонов, вырывая меня из раздумий.

– Вам виднее. Но мне кажется, что будущее все же за орбитальными станциями. А Луна и Марс – это скорее дело престижа. Потянет ли страна такие громадные затраты на космическую программу?

– Конечно, потянет, даже не сомневайся!

– Может тогда для начала хотя бы выпустим человека в открытый космос?