Я спас СССР! Дилогия

– Жениться – пожалплечами вор – Тот «коллега» француженку охомутал. На фестивале молодежи. Ладно, все это фуфло, базарь.

-Из всего кагала один только подходит. Молодой, здоровый… В ГУМе отоваривался у фарцы. Лопатник с лавэ засветил. Двести целковых потратил и не поморщился.

– И кто такой красивый? Пробили?

– А то! Студент.

– О как! Кучеряво у нас студиозы живут! И что? Спросили откуда лавэ?

– Ребятам сказал, что стихи пишет. А эти деньги вроде как гонорар …

-Проверили?

-Да… Действительно концерты дает.

-Интересно…эх… Не трать, Слав, на него время.

– Почему, Петрович?! Подходит по всем статьям.

Хозяин дачи задумался на некоторое время и снова закурил.

– Ты знаешь, я как-то год назад с одним деловым общался. Так вот обнесли они как-то хату одного писателя. Я о нем и не слышал никогда. Вроде раз в два-три года какую-то хрень пишет про красноперых. Так вот крадун его в кабаке приметил. Уж больно гайка с двух каратником на пальце у того писаки его привлекла. Зашли в хату. Как говорится – бедненько, но чистенько. Ломанули нычки. В них и камушки и рыжевье и денюшки. Оказывается, как потом пробили, этот писака за свою книженцию чуть ли не поллимона получал, а если по ней какой фильм снимали или переиздавали, то вообще – мама не горюй! Так что поэт твой реально мог такие лавэ на своих виршах поднять. Власть тех, кто им бальзамом в уши ссыт страсть как любит…

– Да… Жалко. Мы уж хотели этого студента в тихом месте поспрашивать вдумчиво….

-Ты знаешь, дорогой мой, даже если вам фарт улыбнется, и вы тех ребятишек разыщите, то со всем вежеством, аккуратно ко мне вот сюда на хату пригласите. Настойчиво, но так что бы, ни волосинки, ни пылинки с них не упало! Мне есть, о чем с ними погутарить.

-Я бы лучше с Кацо погутарил. – недобро улыбнулся Славик – Если у него грузинский миллион был, может и еще один где заныкан? Мне и в Тбилиси не западло метнуться. Представляешь сколько у этих мжеванадзе по хазам напрятано? Мы бы с парнями прошвырнулись.

– Не лезь в это! Таких больших людей «бурильщики» пасут – не километр не подойдешь.

– Эх, жаль. Ладно, я попер. Сегодня встречаюсь с Ткачом, Бирюком и калининским Черкасом (ну уж его-то ты знаешь!). Может еще наводки появятся.

– Давай. Хотя подожди! Поспрашивай еще про этого студента. Ну а вдруг я ошибаюсь?

*****

– Ой, смотри сирень! У нас такой куст возле дома растёт. Мама из больницы когда-то небольшой взяла, а теперь побольше этого вымахал – Вика вдохнула запах растения, счастливо зажмурилась

Мы стояли возле Театра на Таганке, недавно поменявшего руководство, и раздумывали, стоит ли ввязываться ли в огромную очередь у касс или лучше продолжить прогулку по району. А может позвонить дяде Изе и решить вопрос неформально? Наверняка он сможет достать билеты.

– Ты никогда не рассказывала про своих родителей – осторожно произнес я, решая взять паузу. Очень хочется увидеть молодого Высоцкого, но время ждет – в этом театре он появится только через полгода.

– А нечего рассказывать – девушка взяла меня под руку – Мама воспитывала меня одну. Отец ушел на войну и пропал без вести. В 42-м году, где-то у Мясного Бора. Через шесть месяцев в эвакуации родилась я. Жили очень бедно, получали маленькую пенсию по потере кормильца. Вернулись домой – а там все разрушено, разбомблено. Мама всю жизнь посвятила мне. «Вот выучишься, уедешь в Москву, станешь специалистом…». Она у меня врач. Педиатр. Вот и я пошла в медицину, закончила училище. Увлеклась генетикой. С первого раза на биофак поступить не получилось – вот теперь второй раз пробовать буду.

– Ты обязательно поступишь! – я сжал руку Вики – Я в тебя верю!

Девушка благодарно улыбается, подставляет ладонь небу.

– Ой! Кажется, дождь начинается.

Действительно, начинает капать. Мы быстрым шагом доходим до квартиры, начинаем в четыре руки готовить ужин.

– Неужели у тебя никого не осталось? – интересуется Вика, нарезая огурцы – Бабушки, дедушки…

Я погружаюсь в воспоминания Русина и понимаю, что никого. Родители матери погибли в ходе оккупации Нового Оскола. По отцовской линии и вовсе никаких сведений. Можно запросить адресный стол в Донецкой области, но нужно ли?

– Ты садись за стол, я сейчас накрою – девушка в корне пресекает мои поползновения прижаться к ее приятным выпуклостям. Я себе представил этот же кружевной передничек, что сейчас на ней, но на голое тело… Меня бросило в жар. – Почитай пока дневник. Я вела записи. Он на серванте.

Присаживаюсь в кресло, открываю тетрадь. Первая неделя июня у Вики выдалась насыщенной. Она не только несколько раз слышала в голове тревожный набат, но и дважды ощущала зловещий взгляд в спину. Причем два дня назад этот взгляд сопровождался образом пожилого мужчины, с запавшими глазами. Его изображение Вика даже зарисовала в дневнике. И сделала это очень талантливо.

– Кто это человек? – я показал рисунок девушке, когда она пришла накрывать на стол

– Не знаю – Селезнева пожала плечами – Но его образ уж дважды меня преследовал.