Я спас СССР! Дилогия

Решаюсь ехать без санкции. Если Глория уедет и встреча не состоится – сделано будет только половина дела.

Журналистку застаю "на чемоданах". Девушка мечется по квартире и собирает вещи. Сегодня ей было явно не до того, чтобы прихорашиваться – мятые джинсы, футболка. Под который совершенно отсутствует какое-либо нижнее белье. Мой натренированный взгляд оценивает грудь. Небольшая двойка.

Волосы просто стянуты в пучок и явно не встречались с водой из душа.

– Хай! Ай эм ин э харри – сразу меня огорошивает журналистка, пытаясь засунуть в чемодан сразу два свитера. Одежда не хотела помещаться и Глория злилась

– Спешишь, значит. Извини, я наверное, все-таки не во время – я сделал вид, что разворачиваюсь и ухожу

– Стоп! – Стюарт наконец, заканчивает свои попытки запихнуть свитер, падает прямо на чемодан – Ай эм сорри

Мы переходим на английский.

– Все внезапно пошло кувырком – Глория вытаскивает блокнот, ручку – Диктофон сломался, меня срочно вызвали в Лондон...

Врет и не очень правдоподобно.

– Ты хорошо меня понимаешь?

Я киваю.

– Расскажи о себе

Начинаю с биографии, потом перехожу к творчеству. Рассказываю про «Город не должен умереть», про батл на Маяке...

– У тебя неплохой английский, парень – журналистка быстро записывает – Но не забывай про правило "нет будущего времени после "если".

Я чувствую, как краснею. Такой "детский" прокол.

Ни история Кракова, ни батл журналистку не цепляют. Пишет для галочки, чтобы угодить Шолохову или советским властям, что пустили ее в страну. Ее мысли совсем в другом месте. И я даже подозреваю где.

– Глория – наконец, решаюсь я – У тебя неприятности?

– Так заметно? – журналистка вздрагивает

Мы молчим.

– Хочешь чаю? – женщина заканчивает писать

– Да

Перебираемся на типичную московскую кухоньку 6 квадратных метров. Глория ставит чайник, падает на стул, устало закрывает глаза. Тихонько работает радио Маяк. Ведущий рассказывает о беспорядках в Лиме – столице Перу. Футбольный судья не засчитал гол перуанцам в матче против аргентинцев, после чего в столкновениях погибло 135 и получило ранения около 500 человек.

– Какой ужас! – Глория тяжело вздыхает – Если бы у тебя была возможность предотвратить эту беду, ты бы это сделал?

– Конечно! – убежденно отвечаю я – Это долг всякого порядочного человека!

Чайник закипает и журналистка заваривает чай. Английский, крупнолистовой, в пакетеках. Экзотика!

– Молоко, мед? Ах, да, у вас чай с молоком не пьют. Все никак не привыкну.

На столе появляются сушки, пряники.

– Что тебя мучает? Поделись

Я дую на чай.

– Не могу – Глория показывает пальцем на люстру, делает жест рукой возле ушей. Ясно, ее слушают. Вид у журналистки совсем грустный, чуть ли не плачет.

– Каждое утро в Африке просыпается антилопа – хорошо, что это животное по-английски звучит почти также как и по-русски иначе бы я сел в лужу с притчей – Она должна бежать быстрее льва, иначе погибнет. Каждое утро в Африке просыпается и лев. Он должен бежать быстрее антилопы, иначе умрет от голода. Не важно, кто ты – антилопа или лев. Когда встает солнце, надо бежать.

– К чему это ты? – женщина поднимает на меня свои голубые глаза

– К тому, что хотя в наших "джунглях" солнце уже село – мне пора бежать

Глория несмело улыбается.

– Спасибо, ты мне помог. Вот контакты главы нашего корпункта в Москве – журналистка дает мне визитку с именем Дика Флетчера – Отдаешь ему фотопленку со своими фотографиями. Он перешлет их в Лондон. А мы пустим интервью с твоим портретом. Фотоателье уже закрыты, а я забыла тебя предупредить...

Женщина провожает меня к двери и у выхода даже приобнимает. Для чопорных англичан свято блюдущих личное пространство – это нечто.

Приобнимают меня и на улице. Стоило только мне выйти из подъезда, как взвизгивают шины черной Волги и трое коротко стриженных мужчин хватают под руки.

– Комитет Госбезопасности! – один из сотрудников машет передо мной красной корочкой – В машину!

Меня заталкивают в Волгу и она с пробуксовкой срывается с места.

Глава 8

Я свободен от общества не был,

и в итоге прожитого века

нету места в душе моей, где бы

не ступала нога человека.

И. Губерман

— Русин! – от лица Мезенцева можно прикуривать. Он в сопровождении Литвинова вошел в комнату, где я уже три часа безвылазно находился. Даже в туалет не выпустили. Сначала обыскали. Ничего, кроме визитки, не нашли. Потом сотрудник — широкоплечий увалень с простым славянским лицом, явно не смотревший Огонек – опросил меня. Кто, что, зачем, откуда визитка... По минутам. Взяли меня сотрудники 7-го управления КГБ. Наружка. Департамент занимается слежкой за дипломатами, иностранными журналистами...

— Я конечно, приглашал тебя к нам в Дом 2 – тяжело вздохнул Мезенцев, устраиваясь за столом увальня. Тот быстро собрал документы и вышел из кабинета – Но чтобы так скоро?!