Я, снайпер

— Я этого не допущу, Имбирь. Мы мучители-джентльмены, а не сумасшедшие изверги, готовые размозжить себе в кровь кулаки. Хорошо, Свэггер, проявляй свой несгибаемый характер. Но сейчас я выложу кое-что, что, возможно, лишит тебя покоя, даже если мы оставим тебя на несколько часов одного в темноте. Лучшего предложения ты не получишь никогда, никогдашеньки, можешь даже не мечтать, за весь черный парад жизни, полной бессмысленных убийств. Хочешь — называй это профессиональной любезностью, снайперской честью, хочешь — считай проклятой сентиментальной слабостью, но выслушай меня и отправляйся спать, а потом посмотрим, удалось ли нам обеспечить твое молчание.

Набрав побольше воздуха, Гроган откинулся назад и уставился на Боба.

— Дело вот в чем. Есть предложение, на которое ты даже не надеялся. Ты получаешь свою жизнь.

— Как же так? — вмешался Имбирь. — Ты согласовал это с его светлостью?

— Помолчи, Имбирь. Его светлость отправился играть в ковбоев. Так что все решаю я, но если тебя это беспокоит, то напомню: его светлость не Клара Бартон. Так что, ребята, мы просто отпустим снайпера. Нам потребуется только его содействие, а затем честное слово. Он получит свободу, вернется к своим дочерям и той красивой женщине, к своей ферме или какой там еще земле обетованной. Только представь себе, подумай хорошенько: дом, очаг, любовь. Ты уже мысленно попрощался со всем этим, но, возможно, преждевременно.

Наступившая тишина быстро стала неуютной. Боб молчал, глядя в пустоту, будто слова Энто не имели для него никакого значения.

— Сейчас ты посулишь ему бабки, — предположил Джимми.

— На деньги он плюет, правда, снайпер? Он идеал, а мы четверо лишь плохенькие третьи копии. Доллары только запятнают его благородство. Нет, мы купим его другим. Мы должны заплатить ему честью.

— О чем это ты, Энто? Честь не монета, которую можно передать из рук в руки.

— Тут ты ошибаешься. Вот мое предложение, снайпер. Ты соглашаешься все это забыть. Поскольку ты держишь обещания, я уверен, что как ты скажешь, так и сделаешь. Мы, наемники, выполнили заказ его светлости. Но должна быть изюминка, и вот она: я уберусь отсюда, но не в Испанию, а в какое-нибудь другое место, похуже, и уже там взорву бомбу. Я выдам тебе его светлость на блюдечке, во всем признаюсь федералам, с копиями во все газеты и в Сеть. Я выложу все в долбаный Интернет. Представлю кое-какие специфические доказательства, отпереться от которых невозможно. Тем самым брат Хичкок будет очищен от обвинений и снова поднимется на пьедестал. А его светлость будет низвергнут. Я оскверню кодекс чести наемников, причем трусливо, в какой-нибудь стране, не имеющей соглашения с Америкой о выдаче преступников. Я буду жить в позоре и стыде, подсяду на наркотики и через пять лет убью себя сверхсильной дозой удовольствия. Вряд ли его светлость попадет под суд и отправится в тюрьму, но уверен, что его репутация будет разрушена и травля на протяжении оставшихся лет обеспечена, что, вероятно, ускорит конец. Итак, снайпер, подводим итог: в мире восстановлена справедливость, а ты жив и имеешь возможность все это видеть. Лучшего предложения не получал ни один человек.

Свэггер молчал.

— Однако в его глазах я увидел тень мысли, — сообщил Имбирь. — Зрачки расширились, затем сузились и обратились к небу, то есть он задумался. Мысль пустила ростки у него в сознании. Ты делаешь этому человеку чертовски замечательный подарок, Энто, и он это понимает. Лично я ни за что бы так не поступил, снайпер. Я бы всадил тебе пулю в голову, и точка. Тебе повезло, что здесь заправляет Энто, который гораздо умнее всех нас. — Имбирь повернулся к Грогану. — Он еще не готов говорить, но пусть он проспится, а затем окажется перед выбором: или вода, разъедающая легкие, или правосудие в мире, о котором он даже не мечтал. Надеюсь, он примет правильное решение.

— Возможно, он просто устал, Имбирь, — заметил Реймонд. — В конце концов, ему выпало гораздо больше, чем нам, а я определенно с ног валюсь.

— Ну хорошо, мальчики, — заключил Гроган, — упакуйте снова его запястья и щиколотки в гибкие наручники; в этих кандалах у него слишком большая свобода движений. Потом отведите в камеру; мы дадим ему немного покемарить и сами отдохнем. А потом так или иначе завершим дело.

Глава 42

Мемфис почувствовал себя кинозвездой, только без приятной части. Когда перед домом остановилась машина и он направился к ней, его буквально захлестнуло человеческое море. Вокруг защелкали цифровые «Никоны», замигали вспышки, зажглись лампочки видеокамер, словно все эти люди ждали, что он им поклонится, помашет рукой и проводит богиню к лимузину. Но яркие лезвия света резали Ника, он непроизвольно вздрагивал и съеживался, как преступник. Вопросы висели в воздухе, и хотя Ник притворялся, что не слышит их, разве можно было от них укрыться?

— Ник, сколько денег вы получили от оружейной компании?

— Ник, вы подадите в отставку сегодня?

— Ник, поставит ли крушение вашей карьеры крест на карьере вашей жены?

— Ник, вы сожалеете о своей любовной связи с оружием? Это разбило вам жизнь?