Я, снайпер

Но отец больше не вернулся. Вместо этого поздно ночью явился полковник, затем Сэм Винсент, газетчики, соседи, а потом какие-то негры из соседнего города. Все молчали, и только мать всхлипывала; полковник присел рядом с Бобом и сообщил, что его отец погиб. В сравнении с той болью, с долгим и упорным путем через пустыню и джунгли, все это дерьмо с пыткой водой ничего не значило.

— Будь он проклят! — взвизгнул Энто, отдаваясь безумной ярости, когда мокрое полотенце оторвалось от лица Боба, казалось, часа через три. — Только посмотрите на этого гада! Он просто пялится на нас своими сумасшедшими глазами снайпера, становится только сильнее. Как думаете, ему это нравится? Или он отрастил себе жабры и может жить в воде? Деградировал обратно в рыбу. Грубая скотина!

И он дал себе волю, двинув Боба рукой с узелками мышц. Боб вместе со стулом с грохотом повалился на пол.

В комнате наступила тишина, нарушаемая лишь учащенным дыханием четверых мучителей. Наконец Энто сказал:

— Приведите его в порядок. Сполосните водой. Дайте ему поесть. Пусть отольет и посрет уже. Надо будет попробовать что-нибудь другое. Проклятая тварь! Наверное, он ирландец, раз у него голова и сердце из стали.

Глава 40

Ник повадился долго спать по утрам, впервые в жизни. А почему бы и нет? Ему не надо никуда торопиться; он просто у себя дома, осажденный журналистами, ждет, когда всевозможные обвинения и расследования приведут к какому-нибудь определенному результату.

Однако в тот день Салли растолкала его в семь утра.

— Мм… Мммм… В чем дело?

— Дорогой, дорогой, просыпайся. Это серьезно.

Ник заморгал, протер глаза, чтобы они раскрылись и впустили дневной свет, и уселся на кровати.

— Что ты имеешь в виду? — пробормотал он, с трудом шевеля языком, прилипшим к пересохшему нёбу.

Салли стояла у окна в аккуратном синем костюме, сверкая стеклами очков в роговой оправе.

— Стервятники, — с отвращением произнесла она, указывая большим пальцем на писак, собравшихся на улице. — Их число увеличилось втрое. А может, вчетверо.

— Хлопни парочку на обратном пути, хорошо? — отозвался Ник.

— Мне только хочется сломать ногу этой маленькой сучке Джеми как-там-ее. Она здесь, бледная, бесцветная маленькая зомби. Это она пригвоздила меня в деле Мейсона, подкараулила на лестнице в зале суда. Я до сих пор с ней не расквиталась.

— Знаешь, — ответил Ник, — гораздо дешевле их убивать. Если ты кого-нибудь покалечишь, тебе придется содержать его до конца жизни. А если просто прикончишь, дружки погибшего потеряют к тебе интерес через пару недель.

— Ну ладно, дорогой, мне пора бежать. Совещание в половине одиннадцатого. Желаю тебе приятно провести день.

— Сомневаюсь, что это получится.

Салли развернулась и ушла, излучая деловитость и целеустремленность. Случившееся ее нисколько не затронуло; она не сомневалась, что ее Ник в конце концов будет торжествовать победу, как и всегда.

Лежа в кровати, Ник услышал, как хлопнула входная дверь, поднялись ворота гаража, «вольво» Салли выкатил на улицу, и журналисты нехотя расступились, давая проехать.

«Боже милосердный», — подумал Ник, глядя на огромную толпу, устроившуюся на лужайке перед домом. Трава уже была растоптана в месиво, повсюду валялись пластмассовые стаканчики и упаковки от гамбургеров из «Макдоналдса»; соседям все это смертельно надоело, хотя они молчали, поскольку сами работали в государственных учреждениях и знали, что такое случается время от времени. Вот плата за карьеру в городе власти.

Прошлепав босиком в ванную, Ник побрился впервые за три дня, принял душ, затем натянул голубые джинсы, кроссовки и свою любимую толстовку с капюшоном, с логотипом университета штата Виргиния. Очки его лежали там, где он их оставил, что бывало не чаще пары раз в месяц, — невидимые человечки, которые приходили в темноте и перекладывали с места на место его вещи, как правило, поступали так же и с очками. Ник спустился вниз, сварил чашку отличного крепкого дымящегося кофе и взял поднос с завтраком, приготовленным Салли. Он включил телевизор, и в новостях в кои-то веки не показывали его лицо и не сообщали новые захватывающие подробности. Значит, те ребята, что караулили на лужайке, вырвались вперед, а местное телевидение отстало и не успело прислать съемочную группу.

Сначала Ник хотел выйти в Интернет, прочитать свежие выпуски и узнать о развитии событий, но затем решил, что все это бессмысленно. Встав из-за стола, он подошел к двери — сегодня никакой пробежки, чересчур много кретинов на крыльце — и открыл ее.

— Ник, Ник, что вы можете сказать о фотографии в «Таймс»?

— Ник, вы действительно там были? Сколько вам заплатили? Почему вы не хотите с нами общаться?

— Ник, вы что, просто забыли об этой фотографии? Она вылетела у вас из головы?

— Ник, вы сегодня же подадите в отставку? Хотите избавить Бюро от хлопот с предъявлением обвинения, слушаниями и прочей суеты?

— Ник, вы уже встречались со своим адвокатом?

— Ник, все это напоминает классическое греческое произведение, где могучий герой совершает ошибки из-за своего ошибочного представления о…