Я, снайпер

Ему потребовалось шесть часов. К дому он добрался в половине третьего ночи. Температура снизилась, с гор задул пронизывающий ветер. Луны не было, но кучки звезд, рассыпанные по черному небосводу, отбрасывали тусклый свет, помогая ориентироваться, к тому же Боб предварительно запечатлел в памяти расположение всех деревьев, прожекторов и теней. Он скользил между конусами света, оставаясь во мраке, продвигаясь вперед с настойчивостью пловца в вязкой грязи. Только пристальный взгляд мог уловить какое-то движение, и Боб сомневался, что у камер видеонаблюдения достаточное разрешение, чтобы на мониторе, несомненно еще черно-белом, различить его среди теней. Каждый раз, услышав незнакомый звук, Боб замирал, дожидаясь продолжения, и, разумеется, ничего не происходило. Около одиннадцати часов был момент, когда пара ковбоев вышла покурить на крыльцо. Они от души посмеялись над своим начальством, после чего один из них приложился к припрятанной фляжке. Затем оба скрылись в доме. Через двухчасовые интервалы начиналась суета: очередная смена заводила квадроциклы, проверяла двигатели и фары, а затем отправлялась объезжать периметр, производя при этом много шума. Объезд занимал около четырех часов, так что, когда первая смена возвращалась, вторая и третья еще находились в пути, двигаясь вдоль ограждения из колючей проволоки. Охраняемая территория была огромной.

Преодолев последние несколько футов, Боб прижался к стене дома. Затаив дыхание, он лежал, проверяя, что его пока не засекли. Почему здесь нет собак? Собака способна учуять запах, что не под силу ни одному человеку. Возможно, Том Констебл, непрестанно заботящийся о своем имидже, опасается, что мир увидит, как его охраняют злобные лающие псы с острыми клыками и разинутыми пастями. Он современный миллиардер, слишком спокойный, изящный и ироничный. Поэтому его телохранители скрываются за обликом ковбоев, простых местных ребят в джинсах и шляпах, совсем как в добрые старые времена. Это делает Тома более интересным для корреспондентов гламурных журналов, которых он всегда приглашает на свои многолюдные сборища.

Боб прикоснулся к окну, расположенному на уровне земли. А что, если он, проникнув в дом, наткнется на того пьяного ковбоя? Как быть? Убить его? Придушить до смерти? Какого-нибудь девятнадцатилетнего парня, который просто искал работу и в итоге стал охранником у Большого Тома? Нет, так нельзя. О, можно оглушить его, как это делается в кино. Ага, и оставить беднягу навсегда дурачком, отняв у него те баллы коэффициента интеллекта, которых у него и так не много. Как же быть? Ладно, вопросы придется решать по мере возникновения. Боб захватил с собой пару баллончиков с перцем; такие человека не оглушат, но с ног свалят. Впрочем, если дойдет до этого, дело полетит к чертям.

Боб осторожно выбрался из маскхалата, и ему показалось, что он лежит рядом с дохлым буйволом. Объемное сплетение шелковых и хлопчатобумажных тканей внешне напоминало дикие заросли. Имея хороший маскхалат, можно лечь на землю и затаиться, сотня человек пройдет рядом и не заметит, даже не заподозрит, что здесь снайпер, планирующий их убить. Этот маскхалат был очень хорош. Бобу было жалко его бросать, даже несмотря на то, что у него имелись другие.

Когда наконец Свэггер освободился от маскхалата, ветер, принеся с собой холод, проник под хлопчатобумажную рубашку, насквозь промокшую от пота после долгого, упорного передвижения ползком. Боб находился у окна. Сняв с пояса маленькую сумку, он расстегнул липучки, достал набор инструментов и пластинку жевательной резинки. Вскрыв упаковку, Боб бросил пластинку в рот — она оказалась холодной и твердой, обсыпанной сахарной пудрой, — и начал разминать ее челюстями. Достав маленький фонарик «Шурфайр», он проверил все углы окна на наличие проводов четыре угла и четыре датчика. Затем перешел к запору и обнаружил, что тот закрыт. Боб направил луч света в комнату, куда собирался влезть, и с удовлетворением убедился, что внутри нет никаких спящих людей, только сваленное барахло — по-видимому, это кладовка. Очень хорошо.

Боб вытащил из сумочки стеклорез, постучал по окну, чтобы убедиться, что это не сверхпрочный плексиглас, и в награду ощутил вибрацию стекла. Он развернул инструмент, и бурав, размещенный на противоположном конце рукоятки, оказался вверху; Боб с силой надавил на него, совершая вращательные движения. Стекло поддалось, стираясь в порошок. Вскоре отверстие стало достаточно большим, можно было зацепиться резцом. Боб быстро сделал в стекле разрез длиной четыре дюйма, развернул стеклорез горизонтально и снова принялся за работу. Совсем немного времени — и он нацарапал на стекле квадрат четыре на четыре дюйма. Затем Боб достал изо рта жевательную резинку и осторожно прилепил ее к стеклу, нажав достаточно сильно, чтобы она приклеилась, но не настолько сильно, чтобы стекло лопнуло. Боб потянул на себя резинку, и квадрат стекла площадью шестнадцать квадратных дюймов с хлопком выскочил наружу. Свэггер осторожно положил его на землю.