Ближайший ко мне квартет музыкантов исполняет «Прекрасные небеса» и «Кукарачу»[71]. Им руководит красавец в ярко-голубом костюме с золотым шитьем, белой рубашке, пунцовом шейном платке и сомбреро. Ну прямо вылитые мушкетеры, им только шпаг не хватает. Атос – старый печальный скрипач – меланхолично, но прочувствованно водит смычком по струнам. Портос – жизнерадостный толстяк – дует в трубу так усердно, словно от этого зависит вся его жизнь. Арамис бренчит на гитаре, стараясь подобраться поближе к самым красивым девушкам. Второй гитарист, стоящий ко мне спиной, высокий стройный юноша – д’Артаньян? – скромно держится в сторонке от этой троицы, но играет, пожалуй, лучше всех. Он чем-то напоминает Илиана. Если бы не усы. Если бы не сомбреро. Если бы не сапоги из фальшивой крокодиловой кожи. Та же фигура, то же почти незаметное покачивание головой в такт музыке, те же…
И внезапно мне вспоминаются слова Улисса:
Господи, неужели это Илиан?!
Квартет заводит
Лицо второго гитариста неразличимо под полями сомбреро, за широкой спиной Портоса, но, судя по взглядам в мою сторону, он меня узнал, я в этом уверена.
Неужели я пролетела через полпланеты, океан и два континента, чтобы узнать моего возлюбленного в гитаристе с накладными усиками, в сомбреро и костюме тореадора?! Какое счастье, что я ничего не рассказала Фло!
Квартет играет все быстрей и быстрей и, не останавливаясь, проходит перед нашей террасой.
Короткая пауза. Илиан стоит в трех метрах от меня. Улыбается мне. Смущенно. Удивленно. Трое других музыкантов, отойдя подальше, начинают играть «Только однажды» – нечто вроде национального мексиканского гимна. Илиан аккомпанирует им, не сводя с меня глаз. Слова песни разносятся по улице, взлетают к небу, некоторые из них я улавливаю и мысленно перевожу как придется:
Я выдвигаю пустой стул рядом со своим. Подзываю официанта и заказываю еще одну «Маргариту», хотя не допила свою. Однако мой возлюбленный колеблется, не решаясь положить гитару и бросить остальных мушкетеров, которые уже отошли от нас, нацелившись на лучшую добычу – беззубых американских пенсионеров. Скрипка почти не слышна, можно различить только звуки трубы. И тогда я очертя голову напеваю в тишине площади Санта-Сесилия – нет, скорее наговариваю, но достаточно громко, чтобы Илиан меня услышал:
Илиан молчит, но за него говорит его гитара:
– А вам идут усы!
Илиан гордо разглаживает свое украшение. Но, кажется, слишком усердно: они начинают отклеиваться, что делает его еще более смешным. И более дерзким. Мне ужасно хочется прижать к ним палец, к этим фальшивым усам, чтобы они не сползали, или сорвать их одним движением, как отдирают ставшую ненужной повязку. А потом поцеловать больное место.
– Не смейтесь надо мной, Натали.
– Да я и не смеюсь.
Мне ужасно нравится его сконфуженный вид мальчишки, пойманного в тот момент, когда он напялил на себя взрослый наряд.
– Ну а вы сами, Мисс Ласточка? В Тихуане карнавал круглый год. Вы забыли про свой костюм ласточки?