Я, следователь…

— Ну при чем здесь ваше сердце, Климов? Давайте лучше проявим немного больше… — я запнулся, потому что не мог сразу припомнить, — «свободного пространственного воображения». Вот так!

— Чего-о? — обиделся Климов.

— Свободного пространственного воображения, — повторил я. — Вот возьмите протокол осмотра и план места происшествия. Теперь я буду рассказывать, что произошло на шоссе, а вы приготовьтесь возражать. Если найдется чего возразить.

— Хорошо, — недоверчиво глядя на меня, сказал он.

— Третьего сентября, около полуночи, невдалеке от поселка Солнечный Гай остановилась машина. Из нее вышли двое. Они беседовали около минуты и оба курили. Потом, когда один отвернулся, второй выстрелил ему в затылок. Убийца наверняка в этих местах человек чужой… Когда убитый упал, убийца еще несколько минут стоял неподвижно, прислушиваясь. Потом взял труп и оттащил его в кусты. Вернулся назад, достал из машины лопату и собрался труп закопать или хотя бы присыпать землей. В этот момент его кто-то спугнул. Он с размаху воткнул лопату в грунт, быстро сел в машину и уехал.

— Все? — спросил терпеливо Климов.

— Нет, не все. Вскоре он вернулся на место преступления.

Климов хотел перебить, но я предостерегающе поднял руку.

— Да-да, Климов, он вернулся. Он хотел закопать труп. Но из-за темноты и вполне понятного волнения он перепутал место, где незадолго до этого убил свою жертву. И остановился в тридцати шести метрах дальше. Пробродил по кустам не меньше двадцати минут и, опасаясь, что скоро рассветет и его могут увидеть, уехал. На этот раз совсем.

Я победно посмотрел на Климова, достал из стола пачку сигарет, закурил одну и положил ее в пепельницу.

— Интересно, откуда вы это все знаете? — ехидно сказал Климов.

— А я этого не знаю. Я свободно пространственно воображаю. На базе критически отобранных фактов.

— Ах, воображаете… — протянул Климов. — Это, конечно, другое дело.

Я возмутился:

— Климов, вы что, мне не верите?

— Почему же, — рассудительно сказал Климов. — Верю. Что убийца приезжий — это точно. Местный бы за полкилометра от поселка стрелять не стал — услыхать ведь могут. А убийца не знал, что рядом поселок… Я даже добавить могу: разговаривали-то они меж собой вполне мирно, по-приятельски.

— По-приятельски? — усомнился я. — Это почему же?

— Да потому, что скандалят-то лицом к лицу, а убитый к нему спокойно спиной повернулся, — пояснил он.

— А ведь верно!

— Ну дак… Можно и еще повоображать: этот убийца — здо-о-ровый парень! И рослый.

— Вы так думаете?

— Так ведь ясно же! Убитый сам был высокого роста — сто восемьдесят один сантиметр. Так?

— Так.

— Выстрелы сделаны в упор. Если бы стрелял человек невысокий, то выходные отверстия от пуль были бы гораздо выше входных. А они на одном уровне. Так что убийца, может, и повыше этого парня был. Будь здоров росточек! Да к тому же тело он оттащил в кусты почти на весу — по земле волочились только ноги. Сильный мужик, значит.

— Это вы здорово рассудили, Климов.

— Да уж как есть. Но вы сказали, что он вернулся еще раз?

— Правильно. Скажите, вы не заметили разве, что я не курю?

— Заметил. Ну, и что?

— Вас не удивляет, что я закурил?

Климов пожал плечами:

— Мало ли! Может быть, от волнения?

Я покачал головой.

— Нет, не от волнения. — Я достал из стола картонную коробочку и извлек из нее пять окурков разной длины. Потом взял из пепельницы окурок своей сигареты, сгоревшей до самого фильтра. Серебристо-серый столбик пепла отвалился и рассыпался. — Смотрите Климов. Все это окурки сигарет «Люкс», которые был у нас в продаже. Это сигареты сорта «Кинг сайз», то есть «королевский размер». Фильтры из пробкового папируса, виргинский табак, и набиты они в гильзы бумаги, пропитанной селитрой. Поэтому, если закурить сигарету и больше не затягиваться, то она все равно горит до самого фильтра. Это продолжается девять минут. Я обратил внимание, что четыре сигареты из найденных на месте убийства сгорели до фильтра, а одна — меньше чем наполовину. Когда я присмотрелся к ней, то увидел, что она сломана и на фильтре нет характерного прикуса. Это была последняя сигарета, которую закурил в своей жизни убитый. Но не докурил. Он выпустил ее из рук, только упав на землю. При этом сигарета переломилась, потому она не сгорела. А лежащий от нее в двух метрах окурок убийцы сгорел до фильтра, на котором еще держался трехсантиметровый столбик пепла. Когда убийца вернулся, он в темноте проскочил это место и шарил по кустам, все время нервно куря. Мы нашли там три окурка. Даже если он прикуривал одну сигарету от другой, то провел в этих кустах не меньше двадцати минут, а может быть, и все полчаса.

— Если он действительно возвращался, то непонятно, как он не наткнулся все-таки на труп — это же буквально рядом, — сказал Климов.

Я прищурился:

— В соседней комнате, я заметил, нет окон. Зайдите туда, Климов, бросьте свою фуражку на пол, обернитесь трижды вокруг себя и ищите ее. Посмотрим, когда вы вернетесь сюда. А лучше проведем этот эксперимент в другое время.

— Да-а, — задумчиво почесал затылок Климов. — Это все похоже на правду. И давно вы знаете об этом?