Я, следователь...

— Выше среднего роста. Серый костюм у него. Рубашка, рубашка… не обратил внимания. Туфли, по-моему, коричневые. А может быть, и черные. Я точно не помню.

— Деньги и часы у него были?

— Были деньги, рублей двести, а то и больше. Часы, по-моему, золотые.

Мы помолчали. Потом я спросил:

— Вы уже были судимы, Асташев?

Он зло посмотрел на меня и сказал:

— Был, ну и что?

— Нет, ничего. Я просто поинтересовался.

— А вы не поинтересовались, что я сейчас лучше всех в совхозе работаю?

— Еще поинтересуюсь. Скажите-ка, а где сейчас Рожков?

— Не знаю. Костя мне говорил, что поедет в Симферополь. Когда я утром уходил из дома, он еще спал.

— А вы очень спешили?

— Да, спешил.

— Позвольте узнать, куда? — быстро спросил я.

— В Коктебель, — так же быстро ответил Асташев.

— Что вы там делали?

Асташев сбросил темп разговора, подумал.

— Со знакомой встречался. А что, нельзя?

— Можно, даже нужно, — сказал я невозмутимо. — Имя, фамилия вашей знакомой?

— Это неважно.

Вот тут притормозил я. Посидели, помолчали, потом я спокойно сказал:

— Вы уж мне отвечайте на вопросы-то, гражданин Асташев. Разговор у нас серьезный. А Нонна вас не осудит за то, что говорили о ней.

Асташев этого никак не ожидал. Лицо у него стало растерянное, беззащитное:

— А откуда вы знаете?..

— Как видите, знаю.

— Хорошо. Конькова Нонна. Вечером мы ходили на танцы в Литфонд, а потом еще погуляли.

— Когда вы расстались?

— В общем… мы до утра гуляли. В семь она на работу побежала, а я пошел к морю, хотел поспать на пляже. Часа в три пришла Нонна, мы пообедали, позагорали, а потом она проводила меня до шоссе, и я уехал домой.

— У вас деньги есть?

— Где? — сказал он удивленно. Я хмыкнул:

— Вам виднее, где могут быть ваши деньги.

— Ну, при себе у меня копеек тридцать… — неуверенно заявил Асташев.

— А остальные?

— Остальные я в Коктебеле истратил.

— Сколько же вы истратили?

— Рубля три примерно. Больше у меня не было.

— Вы в Коктебеле выпивали?

— Что вы! Я при Нонне в рот не беру, она этого не признает…

…Вопрос. Что Вам известно про убийство на шоссе?

Ответ. Про этот случай я от людей слышал. Да беспокоюсь: не Костю ли убили?

Вопрос. Почему Вы так думаете?

Ответ. Да я ничего не думаю, просто опасаюсь.

Вопрос. Вам предъявляется фотография убитого. Рожков ли это?

Ответ. Нет. Я этого человека впервые вижу.

Вопрос. Есть ли у Вас в поселке враги?

Ответ. Враги?! По-моему, нет. Не должно быть: вроде бы никого не обижал, а меня самого не очень-то тронешь.

Протокол допроса мною прочитан, записано с моих слов правильно. Асташев.

Допросил Следователь

Я сказал ему:

— Если вы, Асташев, действительно не имеете отношения к убийству на шоссе, почему вы так напряженно держитесь?

— Ха! У вас тут не цирк небось, веселиться нечего…

Лист дела 9

Когда Асташев вышел из комнаты, участковый Городнянский — молодой, толстощекий, старательный — протянул мне исписанный лист. Я пробежал его глазами и разозлился:

— Что же вы, сержант, до сих пор молчали?

— Та вы же заняты разговором были!

— Неужели вы не соображаете, что это очень важно?

— Та допрос же?

— Ладно, — махнул я рукой. — Поезжайте за этим парнем…

СЛЕДОВАТЕЛЮ

РАПОРТ

По Вашему поручению произвел проверку. Установил, что за последние три дня в нашем районе было одно происшествие:

Позавчера, 2 сентября, шофер Нигматуллин из треста «Крымспецстрой» ехал в Судак и на повороте у сорок третьего километра увидел в зеркало, как из кузова его машины, где он вез инструменты и бухгалтерию, выпрыгнул человек. Шофер остановил машину и догнал его. Оказался — Дахно Михаил из Солнечного Гая, сказал, что в кузов залез просто так, доехать. Нигмтуллин заметил, что пиджак у Дахно был вымазан в крови.

Дахно — тунеядец, собутыльник Прокудина Юрия. Мною дважды предупреждался, чтобы шел работать.

Участковый инспектор старший

сержант Городнянский.