Я – шулер

Типы действительно оказались еще те. Впрочем, колоритные. Все – сорокалетние, с драными физиономиями, но при этом – разные. Один – спокойный, можно сказать, никакой опасности не представляющий. (Это уже позже я узнал, что как раз такие – наиболее опасны.) Второй – тоже спокойный, но очень властный, седой в затемненных очках. Этот был у них за главного. И третий... Натерпелся я от него за вечер. Все чего-то тявкал, цеплялся по пустякам. «Шестерка» какая-то.

Клуб оказался обыкновенной квартирой, ухоженной, прилично обжитой. Хозяин клуба, дородный интеллигентный мужчина с шевелюрой и в спортивном костюме, поприветствовав, удалился во вторую комнату.

Троица пристально всматривалась в меня, без долгих разговоров пригласила за стол.

Гришка прятал глаза. Выглядел совсем подавленным, испуганным. И жалко его было, и зло взяло. Нельзя же так... Унижаться.

Ну ничего, поглядим, что будет дальше. Эти, наверное, думают, что я – подарок...

Эти думали правильно. Через четыре часа я проигрывал около четырех тысяч. Согласившись играть сразу крупно, я ускорил процесс. В голове была каша. И в душе. Деловитые соперники, карты, испуганный взгляд Гришки, мелькающий хозяин квартиры... Все виделось в тумане. И в тумане же – собственное ощущение: дальше будет еще хуже. Видел, что невероятно не везет, что невезение – просто какое-то колдовское... И не мог остановиться, нельзя уже останавливаться. Поздно теперь останавливаться. И необходимо было дождаться окончания колдовства, дождаться везения. Когда-то же оно должно прийти. Без него – крышка.

Как сквозь болезненный бред слышал свои и чужие реплики по игре, ехидные замечания «шестерки», звонок в дверь квартиры...

И вдруг туман рассеялся. Не рассеялся – исчез. Разом. Все стало резко, четко, слышно.

В проеме двери стоял Юрка. Из-за широкой костлявой спины его выглядывало Галкино покладистое личико. Выражение Юркиного лица было строгим и обиженным.

– Сказал же: играю – я, – произнес он недовольно.

Я с удивлением обнаружил, что он смотрит на меня, обращается ко мне.

– Тебя не было... Не дождались, – удивляясь себе, отозвался я.

– Деньги у меня – значит, и играю – я.

Юрка достал толстенную пачку денег, похлопал ею о ладонь.

Троица недоуменно созерцала пришельца. Деньги явно произвели впечатление. Седой глянул на Гришку, спросил:

– И этот – твой?

Гришка испуганно кивнул.

Седой вдруг улыбнулся.

– Какая разница, кто играет, если вы – друзья. Милости просим. – Он указал на место, которое я еще не освободил.

Я покорно встал. Это не походило на бегство, ведь Юрка был сообщником. Произошла смена игрока – и только. Стало легко и надежно. Я знал: Юрка не проиграет. Потому что он – из победителей.

И только из второй комнаты долго с недовольством глядел хозяин квартиры.

Юрка отыграл мой проигрыш за два часа. Это было... колдовство. Волки превратились... не в ягнят, в волков, поджавших хвосты. «Шестерка» притих, Седой часто, нервно курил. Юрка был небрежен и деловит. Лихо сдавал, быстрее всех непринужденно оценивал расклады, умудрился даже сделать пару замечаний партнерам. Я был горд за него. И точно знал: все это бред, за два месяца стать таким игроком невозможно. Скорее всего таким игроком невозможно стать вообще. И еще одно знал точно: в этой игре он – хозяин. Не знаю, что имел в виду, думая так, но все, что случалось в игре, все, что делали или не делали его противники, происходило потому, что он, Юрка, этого хотел.

Галка на диване никчемно читала газету. Гришка сидел рядом с ней, издали испуганно следил за игрой. Седой время от времени неприязненно косился на него. И все так же, с недовольством из второй комнаты время от времени выглядывал хозяин.

Отыграв четыре тысячи. Юрка прекратил игру. Это показалось неразумным, странным, несправедливым. Не было сомнения, что он с легкостью отыграет и деньги Гришки, и проигрыши других неизвестных жертв.

Я не знал, что все было продумано. Юрка проучил Гришку, подставил.

Хозяин квартиры, Юркин приятель, держал клуб, с игры имел долю. Но по договоренности с ним Юрка в этот огород не лез. Это была вотчина троицы. Обыгрывали лохов. Юрка – «катала» другого уровня – с ними знаком не был. (Мы, оказывается, правильно догадались: со студентами не играл потому, что неинтересно. Кстати, и в институте числился, чтобы статью за тунеядство не схлопотать.)

Наказал Гришку. За Галку, (И привел ее для того, чтобы сама увидела, что из себя представляет Григорий.)

Не просчитал только, затевая комбинацию, что в игру я полезу. И когда в этот вечер заехал к Галке в общежитие, узнал, что я ушел с Гришкой, подался следом. (Меня, кстати, подставил Гришка, чтобы отсрочили долг.)

Это я узнал позже, когда он преподавал мне, покоренному его колдовством, азы игры. Не той, студенческой, а настоящей. В которой обязан быть властителем происходящего.

Тогда я этого не знал. Я был благодарен и горд. И удивлен, что все закончилось так скоро и неожиданно. И старался не глядеть на Галку. Потому, что тогда, в колхозе, после отъезда Юрки, я тоже был с ней. Всего один раз и только из любопытства... Но – был.