Я сделаю это сама

За углом дома говорили мужики. По голосам я опознала как раз Гаврилу – или это его братец Пахом? Они и сам похожи, и голоса у них такие же. И ещё там явно был тот самый мой сосед Фёдор, и ещё кто-то, кого я не знаю. Звуки говорили также о том, что кому-то было лень дойти до обустроенной в ограде будки с дыркой, но с этим я начну бороться уже в следующие разы. Вот будет лето – высажу цветы какие-нибудь везде, и пусть только какая-нибудь скотина попробует их обгадить, мало не покажется. Или тут нужно сажать лук и морковку? Ладно, зима покажет, что тут нужно.

И тут я поняла, что мужики-то не просто так трындят, а…

- Да ладно тебе, баба что надо, - говорил Пахом с мерзкой усмешкой.

- Да старая она, - это незнакомый мне голос.

- Это наши в таких летах старые, а эта – как огурчик, - хохотнул Фёдор. – Поёт и пляшет. Сама белая, ручки маленькие, не чета нашим.

Про кого это они?

- И домина у неё первый на деревне, вон какой, и Дормидонт говорил, что подвал тут, что надо. Можно брать на хранение что хошь, и барыши заколачивать.

- И вообще, тамошний король на кого попало не поглядит, уж наверное, в ней что-то такое есть, чего у наших нет, - снова Пахом, и снова с мерзким смешком.

- Так она ж маг. Как зарядит промеж глаз.

- Да какой она маг, как и наши бабы – так, грязь убрать да покой вечером подсветить. Это Платоша – тот настоящий маг, может промеж глаз, а она – так, помалу. Не боись!

- А за ней генерал с горы!

- Да он хромоногий, за здоровыми не угонится. И генерал-то на горе, а она тут. Прижать хорошенько – она и пикнуть не успеет. На ту гору не набегаешься. И баба твоя будет, и дом через неё. Потом бабу повезёшь покататься, летом, как лёд сойдёт, да и булькнешь, с кем не бывает? А дом тебе останется, и твоим старшим, - этого голоса я тоже не знаю.

- Да подсобим, если что, не дрейфь! – а это Пахом. – И того, зима долгая, всем захочется теплого бока в постели, ей тоже!

Ну приплыли, дорогие товарищи, мать вашу. Я, значит, ценный приз, а мой дом – лакомый кусок? Может того, уже зайти за угол, да промеж глаз?

Свет из-за забора резанул глаза. Я глянула – Алёнушка!

И не только я глянула.

- Алёнка пришла, пошли отсель!

- Тикаем!

- Ну её к бесу, утащит ещё!

Рассосались мигом. А я метнулась на кухню, положила пирогов с картошкой да с капустой в миску и пошла к калитке.

- Здравствуй, Алёнушка, прости, не знаю, как по батюшке тебя, - заговорила я первой, да с поклоном.

- И тебе здравствовать, - поклонилась она. – Дмитриевна я.

В третий раз, скажу я вам, уже не так жутко. Ко всему, выходит, можно привыкнуть.

- На вот, возьми гостинцев. Я б тебя и за стол позвала, да гости перепугаются, - протянула я ей миску.

- В дом твой мне хода нет, великий колдун его заклял. Но спасибо тебе за доброту, - она взяла пироги из миски и сложила в объемистый карман передника.

- Тебе спасибо. Без тебя не разобрались бы с Валерьяном.

- Да справились бы, только он бы ещё кого увёл, - отмахнулась Алёна, как оказывается – Дмитриевна.

- Да хватит уже уводить.

- Думаешь, здесь все ангелы небесные? Сюда просто так не попадают.

- Кто попал – тот попал. Разные обстоятельства были, как я понимаю. А дети, что уже здесь родились? Та же Настёна Дарьина.

- Дети наследуют родителям.

- Пусть хорошее наследуют, ладно?

Я вспомнила сговор, о котором слышала вот только что, в результате успеха которого чьи-то дети должны унаследовать мой дом.

- Тут уже и на моё наследство зубы точат.

- Так объясни, что неправда их, - усмехнулась Алёнушка. – Ты умеешь.

- Я, конечно, умею, но могут ведь и не послушать.

- А ты постарайся. Но если туго – не боись, зови на помощь непременно.

- Благодарю тебя, Алёна Дмитриевна, - поклонилась я.

- И тебе не хворать, Евгения Ивановна, - усмехнулась она, и добавила, глядя на моё изумлённое лицо: - От меня всё видно, и это – тоже. Пошла я, а по твою душу вон там идут, - поклонилась мне и пропала.

Я обернулась – от дома ко мне шёл, опираясь на трость, генерал.

- Верны себе, - улыбнулся он. – Беседуете с нежитью.

- Алёна Дмитриевна немало нам помогла, - пожала я плечами. – И говорит, что готова помогать и впредь, зачем портить отношения с таким полезным существом?

- Я понимаю, что здешний Валериан просто не сообразил, с кем связался. Ему нужно было сразу же удирать, поджав хвост, на тот свет, лишь вы вошли в этот дом.

- Да ладно вам, - отмахнулась я. – Пирогов хотите? Ещё остались.

- Благодарю, уже не в силах съесть ни крошки, - покачал он головой. – Не думал, что вы умеете печь пироги.

- Нехитрое дело. Бороться с нежитью сложнее. И с местными нравами.

- Нравы везде могут быть не сахар и не мёд.

- Вы правы.

- Раз я прав, а вы так добры, как никогда ранее, предлагаю перемирие. Вы не любили меня, я недооценивал вас…

О как. Я его, значит, не любила. То есть Женевьева. Ну, может быть.

- Закопать топор войны?

- Точно. А вы откуда знаете про топор? Мне-то доводилось бывать в Другом свете, а вам, вроде бы, нет?

- А мне рассказывали, - отмахнулась я. – Перемирие принимается.

- Если вам что-то понадобится, не задумывайтесь – вызывайте и сообщайте, - сказал он серьёзно.