Я с тобой развожусь

- Знаешь, что мне всегда в тебе нравилось? - неожиданно спрашивает Ян.                                           

Он стоит позади меня. Мы не соприкасаемся ни в единой точке, но его голос звучит так глубоко, так интимно, что мне кажется, будто все пространство кабины заполнено им. Как всегда был им одним заполнен мой мир.       

- И что же? - спрашиваю, стараясь говорить ровно.                                                                                        

- Твоя непосредственность. Простота. Свежесть, которую ты привнесла в мою жизнь.                       

Я резко оборачиваюсь к нему. Возможно, он хотел сказать нечто приятное, но его слова обжигают, как кипяток.   

- То есть все то, чего во мне не осталось? - уточняю с усмешкой. - Что ж, это многое объясняет.       

Тяжелые, но удивительно нежные руки опускаются на мои плечи, властно сжимают. Он уверенно чеканит в ответ:   

- Осталось. Просто ты сама об этом забыла.                                                                                                    

Опустив голову так, что волосы падают на лицо, скрывая его от постороннего взгляда, я негромко смеюсь. Огромного труда мне стоит не задать вопрос, который буквально прожигает язык своей горечью.     

- Ты бы и сам не хотел, чтобы рядом с тобой была неуклюжая простушка, - отвечаю Григорьеву, снова поворачиваясь к стеклу кабинки, за которым проплывает в вечерних огнях панорама города, зеркально отражающаяся в речных водах.                                                       

- Я полюбил именно эту простушку, - говорит он обезоруживающе. Но следующая фраза все портит:  

- Меня трогало в тебе все. Даже твоя наивность…                                                                               

Мои ладони отчаянно впечатываются с размаха в стекло. О да, я могла представить, как его устраивала моя наивность! Как легко было мне лгать и знать, что поверю всему. Как легко манипулировать моей слепой преданностью!      

- Я сказал что-то не то? - уточняет он и в голосе слышится тревога.                                                         

Резко начавшийся дождь избавляет меня от необходимости отвечать. Он остервенело молотит по стеклу, порождая внутри какую-то отчаянную тоску и чувство полной безнадежности, от чего хочется выть в голос, но глаза остаются болезненно-сухими.                                                       

- Спасибо за вечер, - говорю, когда колесо останавливается.                                                             

Ян не отвечает. Молча выходит из кабинки, помогая мне спуститься. И только когда влажная от дождя трава касается ног, Григорьев ловит мой взгляд и произносит:                                               

- Это еще не конец.                                                                                                                                            

От обещания в его глазах снова прошибает дрожь. Инстинкт самосохранения буквально бьет тревогу, но та самая наивная Рита внутри меня его игнорирует. Принимая протянутую руку, я доверчиво следую за Яном в неизвестном мне направлении. Снова.                                                

Но жалеть об этом стану только завтра. 

Часть 10. Ян

- Кажется, во время нашего первого свидания мы ужинали… картошкой-фри и чизбургерами, - склоняет голову набок Рита, когда мы добираемся до накрытого на двоих столика.          

В ресторане никого, его закрыли по особому случаю - для съемок передачи, в которой участвует сама чета Григорьевых.        

Но сейчас не хочу об этом думать. Даже оператор уже не кажется назойливой мухой, раздражающей одним своим наличием.         

Слова жены откликаются внутри тем, от чего в груди начинает печь. Все же эта задумка с первыми свиданиями, надо сказать, определенно неплоха. Я как будто там, в прошлом, где мы действительно ели картошку-фри и чизбургеры вместо того, чтобы пойти в ресторан средиземноморской кухни. Потому что этого захотела Рита.           

- Ну, совсем необязательно же ехать в макавто, - пожимаю плечами, довольно улыбаясь и отодвигая для жены стул. - Нам приготовили самый лучший фастфуд в самом лучшем ресторане.        

Замечаю мелькнувшую на лице Риты тень. Но она исчезает так же быстро, как и появилась. Черт… может, взаправду стоило поехать именно в макавто? Выкинуть по пути оператора, сделать заказ. Набрать как можно больше всякой несусветной, но безумно вкусной гадости и уминать ее вдвоем?        

Впрочем, ответа на этот вопрос я не узнаю, потому что уже этого не сделал.          

- Знаешь, что сейчас испытываю? - спрашиваю у Риты, когда мы, в полном молчании, приканчиваем порцию довольно сносной картошки.          

- Не знаю, - честно признается жена.           

Смотрю на нее и ловлю себя на мысли, что тоже не умею читать ни ее эмоций, ни ее настроения. А ведь раньше все было иначе. Я просто… разучился.          

- Что машина времени - вполне себе реальное изобретение.          

Рита хмурит брови, берет чизбургер, разворачивает его, но, немного подумав, откладывает в сторону. Гадаю, что тому причиной - нежелание портить фигуру, или токсикоз. В последний момент удается сдержаться и не задать тот вопрос, который тревожит больше остальных.        

- Что ты имеешь ввиду? - спрашивает она.          

- Что вот такие моменты и возвращают нас в прошлое.         

- И тебе нравится в этом прошлом?       

- А тебе?         

Смотрим друг на друга несколько бесконечных секунд. Рита не выдерживает прямого взгляда первая. Отводит глаза, чуть опускает голову.        

- Перестань отвечать вопросом на вопрос, Григорьев.         

- Да, мне очень нравится в нашем с тобой прошлом, - признаюсь откровенно, и Рита вновь смотрит на меня этими своими безумно красивыми глазами. - И все же, ответь и ты.         

Жена прикусывает нижнюю губу, как будто тоже едва сдерживается, чтобы не сказать то, что само просится наружу.       

Быстро кивает, и делает вид, что увлечена стаканом сока, который вертит в руках.