Я - Русский офицер!

— Вот так вот, товарищ капитан! На догонном курсе и с первого выстрела! — гордо расправив грудь и хвастаясь, сказал Валерка, удивляясь самому себе.

Этот, казалось бы, ничего незначащий случай надолго стал легендой полка.

Выплюнув окурок, капитан, с глазами полными удивления и восторга вскочил в хату и уже с порога заорал:

— Мужики, наш-то новый «желторотик», воробья влет прямо на догонном курсе, словно «Мессера» завалил!!! Все перья ему в задницу снежком загнал!!! Тот в штопор и труп. Даже парашют не успел открыть!

Тут на пороге появился Краснов, держа за лапку уже бездыханное тело убитого им воробья.

— Как жаль! Погиб, словно герой! — сказал он, показывая офицерам свой трофей.

— Это, мужики, был настоящий триумф стрельбы! Я видел своими глазами! Если он так из пушек палит, то нам всем звеном пора на дембель. Завтра, он уже бубновым и трефовым будет хвосты шинковать, словно капусту! — сказал капитан, почти задыхаясь от волнения.

Летчики, бережно взяв погибшего воробья за лапку, стали с удивлением всей эскадрильей рассматривать голую, лишенную перьев задницу птицы.

— С первой победой тебя, летёха! Эта цель, поменьше любого самолета. Если ты и в полете так кучно кладешь снаряды, то уже скоро самого Покрышкина перещеголяешь!

— Да это так, случайно, — стал отмазываться Валерка, делая скромную мину на своем лице. — Я бывало таких с рогатки, десятка два за день добывал.

Слух о точном поражении летящей «цели» в виде птицы в одно мгновение облетел весь полк. Уставшим от войны офицерам хотелось какого-то душевного расслабления. Какого-то всплеска эмоций, лишенных всякой военной подоплеки.

Когда Краснов вошел в столовую, все офицеры, начиная от лейтенанта и кончая майором, словно по команде дружно встали и молча взглядом, проводили молодого «снайпера» за свой стол, словно командующего ВВС.

Валерка, удивленный таким приемом, прошел к столику своего звена.

— Товарищи офицеры! Сесть! — прозвучала команда одного из старших по званию летчиков.

Все сели. В столовой наступила гробовая тишина. Все чего-то ожидали и в этом ожидании, в этой самой тишине, появилась официантка тетя Нюра. Она несла тарелку с гороховым супом к столу Краснова, плотно зажав свой рот и фыркая от распирающего её смеха.

В тарелке плавала, обжаренная в масле, тушка безвременно погибшего воробья с двумя торчащими черными проволочками ног.

Тетя Нюра, продолжая давиться от смеха, поставила перед Красновым суповую тарелку. В это самое время вся эскадрилья замерла, ожидая реакции лейтенанта.

Краснов, взяв дичь за торчащие лапки, демонстративно сунул её себе в рот и, похрустывая косточками, съел с нескрываемым удовольствием.

— Уууууу! — разнеслось по офицерской столовой, и все летчики дружно захлопали в ладоши.

— Поздравляем, поздравляем, поздравляем! — кричали офицеры, умирая от истерического смеха.

Только сейчас, по прошествии стольких лет после войны, осознаешь, что эти простые мелочи, эти шутки прочно скрепляли офицерский коллектив. Они заставляли хоть на какое-то время уйти от навалившихся проблем и на минуту забыть о предстоящих драках с немецкими асами Люфтваффе.

— Воробушек, воробушек! — стали выкрикивать офицеры, и эта прилипшая с первого дня кличка, на всю жизнь станет не просто кличкой, но и бессменным позывным лейтенанта Краснова.

«Sperling» — так прозовут его немцы за этот позывной, и он уже через месяц, подобно Покрышкину, будет наводить настоящий ужас на бравых соколов пресловутого Геринга.

Несмотря на двадцатиградусный мороз, за «дуэлью» капитана с молодым лейтенантом, выскочила посмотреть вся третья эскадрилья.

«ЯКи», завывая своими моторами, поднимали клубы снега, перемалывая его в сплошную снежную пыль, которая крутилась за самолетами молочным вихрем.

Краснов вырулил на старт и довольно спокойно перевел газ в положение форсажа.

Ракета, прочертив по небу дымный след, в какой-то миг вспыхнула зеленой звездочкой, обозначив команду на взлет.

От предвкушения свободы полета, сердце лейтенанта забилось в ускоренном ритме и он, глубоко выдохнув, отпустил тормоз. Мотор взвыл на полных оборотах и самолет, мгновенно сорвавшись с места, помчался по заснеженному полю, превращаясь в огромный снежный шар, летящий навстречу голубому небу.

Вновь волна адреналина прилила к сердцу лейтенанта, заставляя его работать в унисон с двигателем. Заснеженные сосны, деревенские дома, люди, машины, самолеты на стоянке стали быстро уменьшаться, пока не слились с общим черно-белым фоном, остающимся далеко на земле.

Гвардии капитан Храмов шел параллельным курсом, поднимая самолет все выше и выше. Вдруг его ЯК-3, словно свалился на бок, и стремительно набирая скорость, словно с горки, стал уходить от лейтенанта.

Краснов, не упуская его из вида, привычно заложил вираж, не отпуская ни на метр машину Храмова из зоны «огня» своего фотопулемета. Он надавил на гашетку, и фотопулемет исправно зафиксировал брюхо самолета ведущего на добрый десяток кадров.