Он достаточно характерно показывает связь этноса с ландшафтом. Состояние ландшафта – чуткий барометр этнического климата. «До сих пор пока существуют люди, история природы и история людей взаимно обусловливают друг друга». Это Маркс и Энгельс. Народ живет в двух измерениях: пространство – ландшафт и время – накопленная традиция. Многие наши экологические беды от того, что какие-нибудь ведомственные начальники – а их много разных! – не желают считаться ни с тем, ни с другим. Приезжают, командуют: делай иначе, потому что мы в нашем руководящем центре делаем иначе! Коренное население «иначе» умеет плохо, ландшафт к этому не приспособлен, и, разорив все, до чего дотянутся, начальник отбывает, а народ страдает.
Страшную вещь сотворили с потомками древних согдийцев, жившими в отрогах Гиссара, вскоре после войны их волевым решением переселили на равнину сеять хлопчатник. Народ вымер.
Нет. Можно прекратить процесс вмешательством извне. Но создать что-то новое не в наших силах, это следствие мутаций. Англичане уничтожили народ, населявший остров Тасмания. Истреблены целые племена, жившие на территории Соединенных Штатов.
Даже легок. Система, в том числе этническая, может усложняться и при очень большом усложнении делится, как амеба. Если же система упрощается, в ней становится все меньше элементов, и логическое продолжение этого процесса – переход из живого состояния в неживое, в почву, осадочную породу, пыль…
Все, что делал Сталин, было упрощением системы. А мы сейчас это расхлебываем.
Это неверно. Мы все законопослушны, но каждый имеет право на свою единственную внутреннюю жизнь. И управленческие нормы, унифицирующие даже то, что в унификации не нуждается, – как раз то, что ослабляет общество. Уникальное – ведь мы о людях говорим – ценнее стандартного.
Возьмите судьбу Чокана Валиханова, с ней благодаря телевидению многие знакомы. Был такой бедный мальчик из очень аристократической казахской фамилии. Он учился, воспринял русскую культуру, а казахского, своего, не потерял. Получился из него капитан Генштаба, разведчик, талантливый востоковед.
Во время войны 1942–1945 гг. на Тихом океане японские дешифровальщики расшифровывали все американские депеши. Тогда американцы придумали обучить мобилизованных в армию индейцев морзянке; каждый – апачи, навахи – передавал радиограмму соплеменнику на своём языке, а уже тот, расшифровав, переводил на английский. Военная тайна была соблюдена.
Оказывается, люди, которые остаются сами собой в этническом смысле, могут быть очень полезны государству.
И все же… Цивилизация – во всяком случае, в массовом сознании – неизбежно связана с унификацией. Вряд ли сильно отличаются, скажем, одежда, пища, образ жизни современного «среднего» жителя Парижа и, допустим, Лондона. Тем не менее – недавно мне попалась на глаза статья – англичане всерьез озабочены сохранением своей «английскости».
Хороший вопрос. Я, в частности, родился в Петербурге и всю жизнь прожил в Ленинграде. Мы, петербуржцы, ленинградцы, занимающиеся, так сказать, умственным трудом, стремимся не стать хамами, не потерять знание языков, вкуса к изящной литературе и к литературе по специальности, словом, того, что свойственно интеллигенции. Рядом живут прекрасные мастера своего дела – слесари или шоферы, они изучают технику, читают газеты, занимаются спортом…