Я, робот

Один-единственный раз она решила ему помочь, но тут же сказалась ее человеческая неуклюжесть. Тони работал в соседней комнате, а Клер решила повесить картину на место, помеченное Тони: ей надоело бездельничать. Но то ли она нервничала, то ли стремянка была неустойчива — трудно сказать. Она почувствовала, что падает, и закричала. Лестница, однако, упала без нее — Тони с его нечеловеческой быстротой успел подхватить Клер.

Глаза его были, как всегда, спокойны, а теплый голос произнес самые обычные слова:

— Вы не ушиблись, миссис Белмонт?

На краткое мгновение при падении рука Клер коснулась волос Тони, и она, неизвестно почему, успела отметить, что волосы у него мягкие и состоят из отдельных волосинок…

Только спустя какое-то время она поняла, что Тони держит ее на руках — крепко и нежно.

Она оттолкнула его и завизжала так громко, что испугалась собственного крика. Остаток дня она провела у себя в комнате, заперев дверь и загородив ее стулом. Так с того злополучного дня она делала каждую ночь.

Клер разослала приглашения, и, как и утверждал Тони, они были благосклонно приняты. Теперь только и оставалось ждать последнего вечера.

И вот он настал. Дом к этому времени преобразился до неузнаваемости. Клер обошла все комнаты и еще раз убедилась, что все изменилось. И дом, и она сама. Она была одета так, как никогда бы не осмелилась раньше. А когда надеваешь на себя такие наряды, вместе с ними появляются и гордость, и уверенность в себе.

Она примерила перед зеркалом надменно-вежливую улыбку, и светская красавица в зеркале ответила ей такой же улыбкой.

«Что скажет Ларри?» — подумала она, но тут же решила, что ей совершенно все равно, что скажет Ларри. Нет, прекрасные дни не начинались с его приездом. Наоборот, они заканчивались с отъездом Тони. Ну не странно ли? Клер попыталась вспомнить свои чувства трехнедельной давности и не смогла.

Часы пробили восемь, и каждый удар отозвался волнением в сердце Клер. Она обернулась к Тони.

— Они вот-вот придут, Тони. Будет лучше, если вы спуститесь вниз. Мы не можем позволить им…

Она смотрела на него, не скрывая удивления, потом слабо вскрикнула:

— Тони!

Потом громче:

— Тони!

И наконец беспомощно и отрешенно:

— Тони…

Но он уже обнял ее, лицо его было совсем рядом с ее лицом, и она не могла освободиться из его объятий. Сквозь туман охватившего ее чувства она с трудом слышала его слова.

— Клер, — говорил он, — я не способен понимать многого, и это одна из тех вещей, которые я не способен понять. Я уезжаю завтра, а мне не хочется уезжать. Я… мне кажется, что это нечто большее, чем желание доставить вам удовольствие. Не странно ли это?

Он прижимал ее к себе. Губы его были совсем близко, они были мягкие и теплые, но за ними не чувствовалось дыхания — ведь машины не дышат. Они были готовы коснуться ее губ…

…и прозвенел звонок.

Мгновение, долгое, как сон, Клер молча сопротивлялась, а потом… потом Тони исчез, и нигде его не было видно, а звонок прозвенел еще раз. Еще раз и еще — настырно, требовательно.

Занавески на окнах, выходящих на улицу, были раздвинуты! Но ведь пятнадцать минут назад они были задернуты — она сама видела!

Значит, они все видели, значит, они видели все!

Они вошли — все такие вежливые, гуськом, друг за другом, и тут же принялись заглядывать во все уголки. Конечно, они все видели. Иначе зачем бы Глэдис тут же принялась выспрашивать, дома ли Ларри? И Клер не оставалось ничего другого, как держаться дерзко и с вызовом.

Да, Ларри нет дома. Когда возвращается? Наверное, завтра. Нет, я вовсе не скучала без него. Совсем не скучала. Что вы, я прекрасно провела время.

Она смеялась над ними. Почему бы и нет? Что они могли ей сделать? Ларри ведь поймет, в чем дело, даже если до него дойдет вся эта история.

А вот им было не до смеха!

Клер видела свидетельства этого — в ярости, которой горели глаза Глэдис, в ее деланном смехе, в том, как быстро она собралась домой. Провожая остальных, Клер успела расслышать чей-то завистливый и восхищенный шепот:

— Ну надо же, какой красавец!

Ну и пусть, пусть знают: да, она, может, и не такая красавица, как Глэдис Клефферн, и не такая богачка, но ни у кого, ни у кого на свете нет такого красивого любовника!

И тут она снова-снова-снова вспомнила, что Тони всего-навсего машина. Клер похолодела и прокричала в пустоту гостиной — дико, беспомощно:

— Уходи!!! Оставь меня!!!

Клер заперлась в спальне и проплакала всю ночь. А утром, еще до рассвета, пока на улицах не было пешеходов, приехала машина и увезла Тони.

Лоренс Белмонт проходил мимо двери кабинета доктора Кэлвин и, сам не зная почему, постучал. Он застал в кабинете математика Питера Богерта, но это его нисколько не смутило.

— Клер сказала мне, что фирма оплатила все, что сделано в нашем доме…

— Да, — кивнула Сьюзен Кэлвин. — Мы пошли на эти затраты, сочтя их необходимыми для успешного завершения эксперимента. Но приказ о вашем назначении на пост главного инженера уже подписан, так что, я надеюсь, ваше материальное положение позволит вам теперь управиться с вашим новым домом?