Я, робот

— Если нас засекут. Я ведь не предлагаю вам отправиться со мной в город или в какой-то район, заселенный людьми. Меня устроит любая открытая безлюдная местность.

— Это тоже незаконно.

— Только если нас поймают. Но ведь могут и не поймать.

— Для тебя это так важно, Джордж? — спросил Харриман.

— Точно не знаю, но мне кажется, да.

— У тебя есть что-то на уме?

— Не могу сказать, — нерешительно проговорил Джордж-10. — Мне кажется, что-то вырисовывается, но мешает неопределенность исходных данных.

— Хорошо, я подумаю об этом. А пока займусь Джорджем-9 и помещу вас в одну ячейку. Тут-то, по крайней мере, трудностей не предвидится.

3а

Джордж-10 остался один.

Он вдумчиво отбирал суждения, выстраивал их в цепочку и делал выводы; начинал все сначала и проходил весь путь заново; на основании выводов формулировал новые суждения, проверял их, находил противоречия и отвергал — или принимал, неустанно и терпеливо продолжая двигаться вперед, к своей цели.

Выводы, к которым он приходил, не вызывали у него ни любопытства, ни изумления, ни восторга; он просто ставил знак «плюс» или «минус».

4

Харриман заметно расслабился, когда они тихо приземлились в поместье Робертсона.

Робертсон подписал приказ, передав в их распоряжение динафойл и бесшумный летательный аппарат, одинаково легко передвигающийся как по вертикали, так и по горизонтали, оказался достаточно мощным, чтобы поднять в воздух Харримана, Джорджа-10 и, естественно, пилота.

Динафойл был создан в результате подсказанного Машинами изобретения протонного микрореактора, который вырабатывал экологически чистую энергию малыми дозами. С тех пор ни одного хоть сколько-нибудь сравнимого по значению открытия сделано не было — при этой мысли Харриман сердито сжал губы, — но «Ю. С. Роботс» так и не дождалась заслуженной благодарности.

Перелет из здания фирмы в поместье Робертсона был рискованным трюком. Хорошо, что их не застукали с роботом на борту, иначе сразу жди неприятностей. Правда, оставался еще обратный путь. Что же касается территории поместья — тут вопрос становился спорным, поскольку участок считался собственностью фирмы, а в пределах владений компании роботы имели право находиться, под неусыпным присмотром специалистов, разумеется.

Пилот обернулся и украдкой взглянул на Джорджа-10.

— Вы собираетесь выйти, мистер Харриман?

— Да.

— И эта штука тоже?

— О да. — В голосе зазвучала насмешка. — Я не оставлю вас с ним наедине.

Джордж-10 спустился первым, Харриман последовал за ним. Они приземлились на посадочной площадке, неподалеку от сада. Сад выглядел настолько образцово, что наводил на подозрения — не использует ли Робертсон ювенильные гормоны, чтобы контролировать число насекомых, вопреки распоряжениям экологической службы?

— Идем, Джордж, — позвал Харриман. — Вот, смотри.

— Я, в общем, примерно так себе все и представлял. Мои глаза не различают длины волн, поэтому, возможно, я распознаю не все объекты.

— Надеюсь, тебя не слишком удручает твой дальтонизм. Чтобы сформировать способность к суждениям, потребовалось задействовать огромное количество позитронных связей, так что цветовым восприятием пришлось пожертвовать. В будущем — если оно у нас есть…

— Я понимаю, мистер Харриман. Однако различий, которые я вижу, вполне достаточно, чтобы прийти к заключению, что существуют разнообразные формы растительной жизни.

— Безусловно. Их очень много.

— И каждая из них равна человеческой форме жизни, в биологическом смысле.

— Да, каждая представляет собой отдельный вид. Существуют миллионы видов живых существ.

— И человек — лишь один из этих видов.

— Однако он наиболее важен для людей.

— Для меня тоже, мистер Харриман. Но я имею в виду чисто биологический подход.

— Понимаю.

— Таким образом, жизнь необычайно сложна с точки зрения разнообразия форм.

— Ты прав, Джордж, в том-то вся и загвоздка. То, что человек придумывает для собственного удобства, оказывает влияние на всю систему жизни вокруг, и достижение кратковременных целей зачастую оборачивается долговременными неприятностями. Машины научили нас, как устроить человеческое общество, чтобы свести эти проблемы к минимуму, но катастрофа, угрожавшая в начале двадцать первого века, поселила в людях стойкую подозрительность по отношению к любым новшествам. Учитывая это да еще особый страх перед роботами…

— Я понял вас, мистер Харриман… А вот и представитель животного мира, я почти уверен!

— Это белка — одна из многих разновидностей.

Белка, распушив хвост, перелетела на другую сторону дерева.

— Надо же, совсем крошечный, — сказал Джордж, молниеносно взмахнув рукой и разглядывая нечто зажатое в пальцах.

— Это насекомое, букашка какая-то. Их несколько тысяч видов.

— И каждая букашка — такое же живое существо, как белка и вы сами?

— Такой же законченный и независимый организм, как и любой другой. Существуют еще более мелкие организмы — такие мелкие, что их невозможно увидеть невооруженным глазом.

— А вот это — дерево, да? Твердое на ощупь…

4а