Я рискну

— Но, если бы у меня не было ресурсов, чтобы поджечь его, я бы привязала его к паре полных баллонов для дайвинга и сбросила его тело в Океан, — его брови удивленно поднимаются. — Акулы и другие рыбы почувствовали бы запах крови. Его бы съели за считанные дни.

Он снова кивает сам себе. На этот раз медленнее.

— Но, если бы я была частью подобного, я бы сделала это по-другому.

Я никогда никого не убивала, но это не значит, что такая мысль не приходила мне в голову. Чем старше я становилась, тем больше я презирала Филиппа. Каждый раз, когда он загонял меня в угол, я думала о том, чтобы убить его. Или, по крайней мере, отрубить ему руки в результате несчастного случая.

— Например?

— Я знаю, что ты любишь драться, — он напрягся. — Но, если ты не хочешь пачкать руки, ты мог бы отравить его, бросить тело в заброшенный колодец и вместе с ним бросить туда серную кислоту, чтобы растворить тело. Это займет немного больше времени, чем щелочь, но она разжижает кости и зубы, а также мягкие ткани.

Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня. Я широко улыбаюсь.

— Я знаю, как замести следы.

Я говорю то же самое, что сказала ему в ту ночь, когда он пытался меня шантажировать. В первый раз.

И впервые за те три недели, что я знаю Коула Рейнольдса, он выглядит совершенно впечатленным и потерявшим дар речи. Это потрясающе. 

ГЛАВА 27

КОУЛ

Она больная.

Она извращенка.

Она чертовски совершенна.

Я сижу рядом с ней в кабинке, пока она говорит через стол с Бекки, и все, о чем я могу думать это о том, что она сказала мне в машине. Как она могла бы убить кого-то. Как она заметает следы. И как она спасла наши задницы, сжигая тело Джеффа. Неужели мы были настолько небрежны? Неужели мы недостаточно хорошо замели следы? Мне бы не хотелось думать, что Джерольд пошел туда, где закопал тело Эйми, и решил посмотреть рядом с ней. Что он нашел бы его и увидел, что он весь в нашей крови. Он бы сразу заподозрил нас? Если бы Илай был жив, я бы без раздумий ответил «да», но это не так.

Но заподозрить нас? Это невозможно. Мы были осторожны. Мы с Диком подобрали его возле его любимого бара той ночью. Закинули его в мой багажник и встретили парней из поместья Лоусов, чтобы они отнесли его на кладбище. В бар он приехал на такси, так что нам не пришлось возиться с его машиной. Насколько известно полиции, он заблудился или был ограблен по дороге домой. Даже в этом городе есть улицы, по которым не стоит ходить в одиночку после захода солнца.

— Коул? — Дик окликает меня по имени.

Я поднимаю на него глаза.

— Что?

— Ты в порядке? — спрашивает он тихо, чтобы девочки его не услышали. Они в своем собственном мире, обсуждая всякое дерьмо, о котором говорят только девушки.

Я провожу рукой по волосам.

— Мы вернемся, — говорю я Остину и Бекки и выскальзываю. Дик без раздумий следует за мной.

— В чем дело, чувак? — спрашивает он, когда мы выходим на улицу.

Я останавливаюсь перед своей машиной и поворачиваюсь к нему лицом на тротуаре.

— Как ты думаешь, мы достаточно хорошо замели следы с Джеффом? — спрашиваю я.

Он фыркает.

— Не позволяй Шейну довести тебя, парень. Все то дерьмо, которое он говорил прошлой ночью, не имело никакого смысла. Он просто напуган…

— Шейн тут ни при чем.

Он нахмурился.

— Тогда с чем это связано?

— Я разговаривал с Остин…

— Остин? — перебивает он меня. — Какое отношение она имеет к этому? Ты думаешь, она пойдет в полицию? — спрашивает он.

Я качаю головой и делаю шаг назад от него, проводя рукой по по волосам. Затем я начинаю вышагивать по тротуару.

— Коул.

Я останавливаюсь и смотрю на него.

На его лице хитрая улыбка.

— Она тебя достала.

— Нет, не достала, — говорю я, как будто он задал мне вопрос.

Он фыркает и скрещивает руки на груди.

— Бекки была права.

Я сжимаю зубы.

— Нет…

— Она сказала, что это больше, чем ты думаешь.

Я закатываю глаза.

— Дик, перестань…

Он делает шаг ко мне.

— Это нормально — не хотеть использовать ее.

Я качаю головой.

— Она не более чем часть игры.

— Ты не в игре, — говорит он без обиняков.

— Ты смотришь на Остин все свое время, и, хотя у меня нет проблем с этим, это ослепляет тебя.

— Что, черт возьми, это значит? — прорычал я.

— Это значит, что ты не видишь общей картины, Коул, — он тяжело вздыхает. — Киллан что-то замышляет. Той ночью в клубе я подманивал его, чтобы посмотреть, что он будет делать, зная, что ты будешь проверять его. И ты проверил. Даже если он не трахнул ее прямо там и тогда, он все равно провалился.

Мое тело напрягается при мысли о том, что Киллан может хотеть ее в любом виде.

— Я знаю!

— Может, он и хочет ее трахнуть, но еще больше он хочет, чтобы она ушла. И когда он поймет, — он улыбается, и мне хочется смахнуть эту улыбку с его лица, — что она много для тебя значит. Он примет твое предложение трахнуть ее, и когда ты скажешь ему — нет… он все равно сделает шаг.

Мои руки сжались в кулаки.