Я решил стать женщиной

- Я всегда двухкомнатную снимала. Ладно, какая будет: - я листала газетные неприятно пахнущие страницы, я ничего не соображала и с трудом нашла нужный раздел.

Я имела опыт съема квартиры, я знала, что недостаточно позвонить в одно агентство и оставить свою заявку. Я всегда сразу обзванивала десятки, точнее все агентства, которые были в <Из рук в руки>, составляя длинный список телефонов, куда я уже позвонила. Выходила обычно целая страница А4, мелко, как шифровка секретного агента, исписанная цифрами. Только тогда несколько агентств всё-таки откликались, перезванивали и что-то предлагали. Сейчас я без энтузиазма обзвонила несколько, сказала, что хочу снять квартиру одно- или двухкомнатную в географических пределах улицы Алабяна и Куусинена или что-нибудь между ними. Через несколько дней мне предложили пару вариантов - убогие старушечьи квартирки: Я сходила, посмотрела одну, поболтала с милой интеллигентной старушенцией: Старенькая, бывшая когда-то при царе Горохе учительницей, она отнеслась ко мне с симпатией, она вела меня экскурсией по квартире, показывая богатства её жилища: <Вот здесь кухонька. Я Вам эти кастрюлечки оставлю, хорошие кастрюлечки, не то, что сейчас делают. Чашечки, тарелочки: - ничего своего Вам даже привозить не надо. И пару простынок с пододеяльничками оставлю тоже. Холодильник и телевизор - импортные, мне дети их купили:>, - она подошла к платяному шкафу, открыла дверцы: <А в шкафчике я Вам эти полочки освобожу, а на эти своё всё сложу>, - с полок стопками на меня смотрели розовые и голубые её теплые трусы с начесом. Меня рассмешило такое будущее соседство с моими личными вещами. <Замечательно, шикарно:> - говорила я:, и потом честно сказала ей, что снять её квартиру не смогу: и ушла. Квартира была большая и хорошая, и даже чистая и уютная, но старушечьи панталоны и обилие ковров на всех плоскостях меня не увлекли.

Прошло несколько дней, я потихоньку привыкала к проживанию в студии, мне нравилось просыпаться с сознанием, что ехать никуда не надо и не надо прорываться сквозь пробки на дороге по пути на работу: правда, пожалуй, это было единственным достоинством такого проживания. Но привыкаешь ко всему, и незаметно я привыкла и к этому. Ответственность уже не висела надо мной - обеспечить семью и ребенка нормальной квартирой, я поехала в ИКЕЮ, докупила недостающие предметы быта и в агентства больше не звонила: Оставшись в студии на несколько дней, я проживу в ней несколько лет, часто ощущая себя бездомной.

* * * * *

- Лизочка, я хочу с тобой поговорить.

- Ну, чего, папа. У меня <барби> купается, - Лиза сидела на диване в студии и играла с куклами. Я села рядом.

- Лизуль, ты уже большая. Послушай меня и не сердись на меня сильно, - Лиза повернулась и с испугом посмотрела на меня, она сама всё поняла. - Лиз, я ушёл от мамы:

- Па-а-па, - она расплакалась. - Ты злой! Почему?

Я обняла её.

- Лизочка, мы с мамой так ругались в последнее время. Я буду видеться с тобой часто-пречасто...

- У всех есть и мама, и папа... - она горько плакала, уткнувшись мне в плечо, я тоже расплакалась.

- Лизочка, мамочка хорошая, я её люблю, я не знаю, почему мы так часто ругаемся.

- Если бы любил, то не ушел бы от нас.

- Я не от вас ушел, а от нее. Может быть, пройдет время, мама успокоится, и я успокоюсь, мы соскучимся друг по другу, и мы опять заживем вместе.

- Ты врешь, ты не вернешься:

- Не знаю:, - я тяжело вздохнула. - Лиза, мама молодая и красивая, она еще может выйти замуж, может быть счастлива. Со мной ей, наверное, нехорошо. А у тебя есть и папа, и мама, и они тебя любят больше всего на свете. Мы будем по-прежнему вместе с тобой и мамой куда-нибудь ходить, если мама, конечно, захочет. На все выходные я буду тебя забирать: и всегда, всегда, когда ты этого захочешь, - Лиза уже редко всхлипывала, мои доводы, я видела, не успокоили её, но она отплакалась и замолчала: замкнулась и полдня не разговаривала со мной. Большая травма на маленьком сердечке моей дочки, и нанесла её я.

- И что дальше? - Маша стояла со злым лицом наизготовку выяснять наши отношения.

- Ничего, - ответила я. Выяснять мне было уже нечего.

Я привезла Лизу домой, она тут же схватила в охапку нашу полосатую киску и убежала в детскую. <Пойдём, поговорим>, - позвала меня Маша угрюмо. Мы с ней закрылись на кухне и стояли сейчас друг против друга: она вся напряжённая, я уставшая.

- Если хочешь, можешь вернуться, - видимо, это было предложение мира, но озвученное почему-то враждебным, ядовитым голосом. Чтобы я не перепутала интонации и не подумала, что это предложение от её доброты, лицо своё Маша оставила злым и ненавидящим. Смотрю я на него грустно, изучаю родное когда-то лицо: нет, не родное, это лицо чужого человека.

- Не хочу, - отвечаю я.

- У меня нет денег снимать эту квартиру.

- Я буду её снимать, пока её сдают нам, и пока Лиза ходит в этот садик.

- У меня нет денег на жизнь, я не работаю:

- Я буду давать: и буду приглашать тебя на съёмки, как визажиста и парикмахера.

- Мне не нужны от тебя деньги: