Я разрешаю вам жить! (СИ)

Из слов Хозяина он пытался уловить причину, по которой тот не хочет дать ему хотя бы одну армию из резерва ставки. Тем более он точно знал, что в том резерве уже сформированы, аж семь таких армий, большинство из которых вполне готовы идти в бой. И потом, Хозяин спросил, кто виноват, что третья армия попала в окружение. Глупый вопрос. Здесь обвинить можно кого угодно. В том числе и сам Хозяин в немалой степени в том виноват. Ведь это он когда немцев погнали от Москвы, в январе-феврале требовал ни в коем случае не останавливать наступления, гнать противника как можно дальше на запад. Ему почему-то показалось тогда, что немцы так же быстро побегут до границы, как и дошли до Москвы. А разубеждать его в том было небезопасно - он почти не терпел, спорящих с ним. Генерал армии был один из немногих, кто смел возражать Хозяину, но и он на то решался крайне редко. И тогда он не противоречил Хозяину, хоть и понимал, что нельзя войска безостановочно гнать вперед без передышки три месяца подряд. Они устали, выдохлись, а противник закрепился на выгодных оборонительных рубежах. Третья армия и ее командарм просто стали жертвой этой "гонки". Ведь он наступал лучше соседей и потому те отстали. Вот немцы и воспользовались ситуацией, подсекли его с флангов, отрезали от основных сил. Тут еще сыграло свою роль, что он, Комфронта, сразу не приказал Командарму выходить из окружения, а велел оставаться на достигнутых рубежах, дабы использовать третью армию уже во второй фазе всеобщего наступления, в качестве "язвы" разъедающей немецкий тыл. О, у него были далеко идущие планы, но... Но для этого его фронту нужны резервы, которых почему-то Хозяин именно сейчас, когда они больше всего нужны давать не хочет. Шапкозакидательские настроения? Теперь Хозяин и это хочет свалить с "больной головы на здоровую", будто не у него, а у кого то другого они были. Генерал армии саркастически усмехнулся, про себя конечно, ибо внешне его лицо продолжало оставаться непроницаемо "каменным".

- Так вот, товарищи,- продолжал тем временем Хозяин, расхаживая с трубкой в руке вдоль карты,- наверное, кто-то у нас считает, что главным нашим направлением, как было так и остается центральное, или северо-западное, ленинградское. А давайте-ка подумаем получше. Даже если такое случится, что немцы возьмут Ленинград... или даже Москву. Сможем мы тогда продолжать войну?!

Ответом Хозяину стала напряженная тишина. Действительно, что тут ответить, и положительный и отрицательный ответы чреваты самыми непредсказуемыми последствиями. Так что самое лучшее в данной ситуации промолчать, пока Хозяин не спросил кого-нибудь конкретно. А уж если тебя спросит, тут уж не оплошай, угадай, иначе... Ох и непредсказуемую жизнь устроил в стране Советов Хозяин, пожалуй никто кроме него самого не мог чувствовать себя в безопасности и иной раз дворником было куда спокойнее жить, чем генералу и министру... Впрочем, на этот раз хозяин не стал требовать ответа на свой неоднозначный вопрос. Вновь выдержав паузу, в очередной раз насладившись страхом, что охватил всех этих обладателей министерских портфелей, маршальских и генеральских звезд... он на свой вопрос ответил сам:

- Сможем товарищи. У нас такая большая страна, столько лесных и горных территорий. В крайнем случае, замучаем немцев партизанской войной, как в свое время Наполеона. Но вот сможем ли мы воевать без нефти?

И на этот вопрос ответом послужила все та же всеобщая тишина, ибо если кто-то и начал, наконец, догадываться куда клонит Хозяин, рисковать не хотел. И вновь Хозяин сам же и ответил на свой вопрос:

- Без нефти, без бензина и керосина, никак не сможем, без горючего ни один самолет не полетит, ни танк, ни автомобиль не поедут. Потому товарищи, имеем ли мы право рисковать нашими основными нефтяными промыслами в Баку и Грозном?

На этот раз вопрос адресовался конкретно начальнику штаба, застывшем по стойке смирно и державшем указку как часовой карабин, у ноги.

- Никак нет!- отчеканил начальник штаба, но в его глазах, тем не менее, не было той уверенности, что звучала в словах.

Да без нефти современной армии действительно никак воевать нельзя. Но тут возникал другой вопрос, причем едва ли не у всех присутствующих. Почему Хозяин так обеспокоился за судьбу нефтепромыслов, когда до Грозного немцам идти почти восемьсот километров, а до Баку так и вообще гораздо больше тысячи? В то же время, от Москвы немцев отбросили не так уж далеко, в некоторых местах и трехсот километров до линии фронта не набиралось, не говоря уж о задыхающемся в блокаде Ленинграде. Хозяин прочувствовал этот немой вопрос. Усмехнувшись в усы, он подошел к своему столу, взял лежащую на нем папку, открыл и взял лист бумаги с машинописным текстом.