Я промазал, опер – нет

– С подушкой. И почему-то все время думаю о тебе. Скучаю, наверное.

Эти слова мне самому показались фарсом, но все же прозвучали они вполне искренне.

– Да неужели! – с иронией, но вместе с тем и немножко растроганно воскликнула Дарья.

– Представь себе...

– С Хряповым встречался?

– Нет... Пока нет.

– Вот и хорошо. Не надо его трогать. Без тебя разберутся... Ты сейчас где?

– В гостинице, – соврал я.

– Один?

– Ну а с кем же!

Как будто нарочно, чтобы уличить меня во лжи, в комнату вошла Лера. Сбросив халат, она осталась в черном кожаном корсете без лифа, но с подвязками, к которым крепились такого же цвета чулки.

Я нервно приложил палец к губам, призывая ее молчать. Она послушно кивнула, но, приняв эффектно-развратную позу, пальцами приласкала обнаженную грудь... Ну разве можно было в таких условиях разговаривать с Дарьей? И возбуждение нахлынуло, и чувство вины – все перемешалось в приторный комок, подступивший к моему горлу.

– В госпитале был?

– Нет. Нормально у меня все. А формальности кому нужны?

– Когда вернешься?

Лера опустилась на кровать, и высокий матрас тихонько заскрипел под тяжестью ее тела.

– Что там за шум? – спросила Дарья.

– Да так, ветром окно открыло...

– Ветер в Москве?

– Да есть, немного.

– Ну, смотри, чтобы самого не сдуло!

В ее голосе послышался сарказм. Она как будто почувствовала, что рядом со мной женщина, к тому же беспокойная – Лера стояла на четвереньках, а ее язычок шустро скользил по моей груди вниз, к животу.

– Нормально все будет, – с досадой на нее сказал я. – Скоро буду.

– Ну-ну.

Я отключил телефон и с упреком посмотрел на Леру.

– А если я с любимой женщиной разговаривал?

– Сколько их у тебя, этих любимых женщин? – спросила и снова склонилась надо мной.

– Сколько есть, все мои.

Никто не блокировал мой телефон, просто Дарья не хотела звонить мне, может, и не ждала моего звонка... А может, у нее кто-то появился?..

– Чур, я одна из них! – на секунду оторвавшись от меня, весело заявила Лера.

– Да я не против...

Я очень сомневался, что у Дарьи появился мужчина. Но Лера так завела меня, что я готов был поверить в это. Когда человек тонет в грехе, он рад любому соломенному поводу, чтобы хоть как-то оправдать себя...

В сауну мы с Лерой в тот день не ходили и вечер провели в каминном зале гостевого дома, смаковали коньяк за стойкой бара, смотрели видео на огромном экране, ночью купались в бассейне, в пьяном угаре отдавались друг другу...

Я как на санках несся вниз с высокой горки, не в силах остановиться. Да и чего бояться, ведь ясно же, что не было никакой ловушки. Я мог общаться с миром, но мир, казалось, забыл меня. Ни Дарья мне не звонила, ни Ветряков, который сам назначил себя моим московским гидом.

Хряпов появился вечером следующего дня.

Мы с Лерой ужинали в обеденной зоне гостевого дома, симпатичная служанка подавала нам блюда, коньячный хмель мягко держал меня в своих объятиях, навевая грешные мысли. Горничная с интересом посматривала на меня, я улыбался ей, представляя себя в ее постели. Лера заметила, что мы переглядываемся, но вслух об этом сказала, когда девушка ушла.

– Хорошо коту на жирной сметане, да? – с ироничной усмешкой спросила она.

– Не жалуюсь.

– И мышки сахарные, да? Одной мало, вторую хочешь? Так ты скажи, и сегодня эта девочка окажется в нашей постели. Ты никогда втроем не пробовал?

Видимо, мой дух подвергся тлетворному влиянию аморального образа жизни, ибо этот вопрос вверг меня в приятное волнение. Я даже вознамерился развить эту тему, но неожиданно в комнату вошел Хряпов.

– Как отдыхается? – пожав мне руку, бодро спросил он.

– Спасибо, ничего, – немного смутившись, ответил я.

– Михаил Афанасьевич, не поужинаете с нами? – угодливо склонив перед ним голову, спросила Лера.

Но Хряпов даже не глянул на нее, лишь небрежно махнул рукой в ее сторону.

– Хватит расслабляться, капитан, нас ждут великие дела! – в пафосной манере вечно молодого Остапа Бендера провозгласил бывший вор. И вдруг озадаченно спросил: – Ты не сильно пьян?

– До синевы пьян, слегка выбрит... Э-э, то есть, наоборот, слегка пьян, до синевы выбрит...

Я действительно перед ужином привел себя в порядок, как будто чувствовал, что предстоит важная встреча.

– Это хорошо, что ты сам побрился, капитан. Теперь придется побрить другого. То есть другую... Тюрьмы у меня нет, кабинета с решеткой тоже, но, я думаю, тебе это не помешает.

– А я думаю, что совершенно вас не понимаю, – сказал я, с удивлением осознав, что называю Хряпова на «вы».

К чему бы это?

– Сейчас поймешь, – сказал он и движением головы показал на выход.

Он провел меня в комнату, у дверей в которую стояли два бодигарда из его свиты. Охраняли они девушку, лицо которой показалось мне знакомым. Ее внешность портил синяк под правым глазом и нижняя губа, распухшая после сильного удара. Волосы растрепаны, тушь размазана по лицу, пуговицы на грязной кофточке оторваны, и пленнице приходилось придерживать расходящиеся полы правой рукой – левая была прикована наручниками к стулу.

– Она? – спросил Хряпов.

– Она, – кивнул я.

Девушка не смотрела на меня, затравленно косилась в сторону.