Я пришла, откройте дверь

Шагнув на дорожку, Динка сразу вспомнила и березу, и яблоню, и палисадник с розами, и дом, и высокие грядки, и сарай. А если пройти вперед, то будут видны беседка и баня.

Сейчас этот участок представлялся необитаемым островом, откуда самостоятельно уплыть не получится.

А вот скамейка, на которой Динка сидела ночью после малоприятной истории с шашлыком. И Матвей тогда пришел и сел рядом. Какой далекой сейчас кажется та ночь. Какой далекой и близкой одновременно.

– Почти ничего не изменилось, – произнесла Динка еле слышно. – Только забор…

– Тебе сколько лет? – спросил Матвей, проходя мимо. – Вроде семнадцать?

– Да.

– Много уже.

«Как я здесь оказалась?.. И что будет дальше?..»

Если бы Матвей не был таким мрачным, если бы он улыбался как всегда, Динка бы не переживала и не нервничала. Во всяком случае ей так казалось. Но от него веяло холодом, каждый шаг был тяжел, а движения резки. И не нужно обладать телепатическими способностями, чтобы понять, какие ураганы в эту минуту срывают крыши в его душе.

Динка послушно пошла за Матвеем по дорожке к дому.

– Заходи, – сказал он, распахнув дверь.

На первом этаже тоже ничего не изменилось: небольшая кухня, лестница, ведущая на второй этаж, просторная комната с двумя диванами, столом, стульями и шкафами, на полках которых за стеклом стоят книги и несколько фотографий. И еще печка – интересная, сделанная под старину.

Динка остановилась именно около печки, а Матвей подошел к дивану, немного приоткрыл окно, развернулся и оглядел Динку с головы до ног. Его лицо оставалось спокойным, вот только брови чуть сдвинулись на переносице.

Лишь сейчас она отметила, что Матвей небрит, но для его внешности это был даже плюс, именно так и должны выглядеть странники по морям и океанам. Вечный загар и блики серо-голубой воды в глазах.

– Иди ко мне, – сказал Матвей и протянул руку.

Динке хватило нескольких секунд чтобы превратиться в трусливого быстрого зайца, который при первой же опасности, прижимает уши к голове и устремляется вперед, не разбирая дороги и плохо соображая по пути. Коленки задрожали, сердце полетело в бездну отчаяния и страха, лоб похолодел и на нем выступили капельки пота… Динка закусила нижнюю губу, задержала дыхание и рванула к двери, сметая на своем пути стул. Тот отлетел в сторону и упал с грохотом.

Но дверь не поддавалась. То ли она была закрыта на замок, то ли сломалась ручка, то ли не хватало сил, а может быть что-то еще… Динка пыталась и пыталась ее открыть, а потом всхлипнула, ударила по ней кулаком, и из глаз хлынули слезы.

* * *

Матвей хорошо помнил, как впервые увидел Леру. Красивая, юная, кокетливая, игривая, с внимательным взглядом и пленительной улыбкой… Она ела пирожное за белоснежным столиком кафе на берегу, и, похоже, кого-то ждала. Потом оказалось, что подругу. Матвей устролся напротив, заглянул в карие глаза и весело сказал: «Как хорошо, что сегодня я пошел этой дорогой».

Ему нравились слабости Леры, это же приятно – брать ответственность на себя и решать проблемы любимой девушки, баловать ее. Правда, со временем это утратило нужный тон и перешло в капризы. Но, ничего страшного, принцессам можно и покапризничать.

Уходя в армию, Матвей не надеялся, что Лера его дождется. Но она дождалась. И он был не только благодарен за это, но и впервые задумался о серьезных отношениях надолго. Быть может, навсегда.

Он скучал в плаваньях, вспоминал ее улыбку и счастливый смех, гордился ее красотой и любил, когда она льнула к нему и мурлыкала: «Матвей, как же долго мы не виделись, я каждый день думала о тебе…» И после таких слов он сразу целовал ее и желал большего.

С одной стороны, плаванья их разделяли на длительное время, а с другой… Теперь Матвей подозревал, что именно благодаря его затяжному отсутствию, их отношения продержались столь долго. Он вроде и знал Леру, но определенная частью ее души, пожалуй, оставалась чужой.

И все покатилось с горы после отмены свадьбы.

Изменилось многое. Но, несмотря на обстоятельства, Матвей старался верить в лучшее. Покидая в очередной раз судно и устремляясь к дому, он ждал радости в карих глазах и возглас: «Ты вернулся!» Но возгласов не было, зато присутствовало постоянное недовольство, дурацкие обвинения и пустые обиды. Далеко не всегда, но чем дальше, тем чаще. И Матвей стал понимать, что море любит его гораздо больше, чем Лера. И что он сам море любит уже больше…

Утром она сказала те слова, которые давно витали в воздухе. Но расставаться всегда тяжело, особенно когда вот так… Значит, у нее давно есть другой…

Отточенными фразами Лера резанула не только по душе, но и по самолюбию, и Матвей признавал, что оно-то сейчас и болит больше всего. Главных чувств не осталось.

Ничего, поболит и пройдет.

Динка. Конечно, он догадывался, что нравится ей. Такие большие голубые глазища и так смотрят… И уж невозможно столько раз случайно встречаться во дворе. Но все это обычные жизненные нюансы, Динка маленькая, и скоро у нее это пройдет. Влюбится в какого-нибудь пацана, и мать вечерами с фонарями искать ее будет. Все через это проходят.

Семнадцать лет.