Я пришел дать вам волю

Кондрат выскочил из башни, засовывая на бегу в карман какие-то мелкие штуки.

– Что ты там? – зашипел Фрол. – Сдох, что ли?!.

– Пошурудил в карманах у их… – Кондрат никак не мог попасть ногой в стремя: татарская кобылка, не приученная к выстрелам, испугалась. Дико косила глазом и прядала вбок.

– Тр!.. Той!.. – гудел Кондрат, прыгая на одной ноге. – Чего ты, дурочка, испужалась-то?..

Еще трое бегущих приостановились, припали на колено… Казаки закрутились на месте, дергая поводья. Кони всхрапывали, сучили ногами, норовили дать вдыбки.

– Прыгай! – заорал Фрол. – Твою мать-то!..

Кондрат упал брюхом в седло… Подстегнули коней… Еще три выстрела прогремели почти одновременно. Под одним из казаков конь скакнул вбок и стал падать. Казак бросил его и прыгнул на ходу к Фролу, который для того несколько придержал свою лошадь.

Вылетели через Никольские ворота… И весь отряд Фрола на добром скаку скрылся в улочке, что вела от Кремля наискосок к Волге. Остался в воздухе только слабый следок пыли, да недолго слышался дробный стремительный бег коней.

Стрельцов было человек восемь. В числе первых подбежал к башне Иван Красулин, голова стрелецкий. Сунулся в башню…

Некоторое время его не было. Потом он вышел. Подавленно молчал. С силой потер ладошкой лоб.

Подбежали другие… По виду Красулина догадались, что тут случилось.

– Казаки?

– Должно… Кто же больше?

– Они, больше некому. Раз скоморохов взяли, то они. Не татарва же… Казачье дело.

– Вот чего, – заговорил Красулин, – скоморохов взяли – это не скроешь теперь, а вот стражных срубили – то надо замести как-нибудь. Надо чего-то выдумать.

– Срубили?! – узнавали вновь подбегающие.

– Вон лежат… За скоморохов можно перетерпеть, а за этих – не приведи господи: всем будет. Еслив кто из вас донесет тайком, и тому несдобровать: я всех тут знаю.

– Совсем срубили-то? – Двое вошли в башню… И тотчас вышли. – Да… Напополам развалили.

– Чего делать-то? – вслух думал Иван. – Самих ведь срубют… Ишо и умысел потайной присобачут: нарошно, мол, попустили. И так воевода окрысился давеч: «С ворами гуляете!»

– В воду, чего!.. Чего тут больше выдумаешь? Ушли – и все тут. С казаками ушли, мол. Кто проверит?

– Знамо, им теперь – где-нигде… все то же. Тут не грех и об себе подумать. Да ить как скоро управились!

– Как? Все-то как думаете? – спросил Красулин.

– В воду – и подальше, – согласились все.

***

С астраханской стороны Болды послышался конский топот, голоса. Свистнули.

На этой стороне от костров отделилось несколько фигур; пошли к воде. Было уже совсем темно.

– Ты, Фрол?! – спросил отсюда голос Ивана Черноярца.

– Мы! – откликнулся Фрол. – Переплавляйте!

Два стружка отвалили от берега.

На той стороне заводили коней в воду, пускали вплавь одних. Фырканье коней, плеск воды, голоса людей звучно отдавались ночной рекой. Ночи стояли тихие.

Стружки ткнулись в берег… Фрол прыгнул в передний.

– Ну как? – спросил его Черноярец. – Привез?

– Везем… Старик кончился дорогой. А парню язык срезали. Живой пока, но… худой тоже.

– Ох?.. Успели. – Иван сокрушенно прицокнул.

– Куда старика-то? – спросили есаулов с берега.

– Заноси! – велел Иван. – Завтра схороним. Вот твари дак твари!.. И за што ухайдакали? Ни за што.

Занесли на струг тело старика и полуживого Семку, поплыли.

– Уходить надо, – сказал Фрол. – Мы там двух стрельцов срубили… Всполохнуться могут.

– Каких стрельцов? Приставу?

– Ну.

– Про старика-то да про язык – не надо, промолчите, – посоветовал Иван. – А то его опять корежило давеча. Пусть хоть отойдет. Как со стрельцами-то вышло?

– Так… вышло: не стерпели. Кондрат вон раскроил. Как не сказать, говоришь? Про старика-то?..

– Не надо.

– А спросит?

– Привезли, мол… Шибко, мол, избитые – пусть отдыхаются маленько. Потом уж скажем. Сам потом скажу.

– Уходить надо, Иван. Какого дьявола дожидаться? Пока у их терпленье лопнет? Дождемся…

– С конями он затеялся… Посулились татары ишо пригнать.

– Да мы их на Царицыне приторгуем, у едисанов! А нет, на Дон пригонют.

– Вот будешь счас с им говорить, скажи так. Надо, конешно, уходить.

– 10 -

Дни стояли ясные. Огромное солнце выкатывалось из-за заволжской степи… И земля, и вода, все вспыхивало тихим, веселым огнем. Могучая Волга дымилась туманами. Острова были еще полны жизни. Зеленоватое тягучее тепло прозрачной тенью стекало с крутых берегов на воду; плескались задумчиво волны. Но уже – там и тут – в зеленую ликующую музыку лета криком врывались желтые чахоточные пятна осени. Все умирает на этой земле…

Разинская флотилия шла под парусами и на веслах вверх по Волге. Высоким правым берегом, четко рисуясь на небе, то шагом, то неторопкой рысью двигалась конница в полторы сотни лошадей. Там был Иван Черноярец.