Я пришел, чтобы судить

– Знакомьтесь, – представил Воронцов, – полковник Быков, Алексей Алексеевич. Заместитель начальника Управления собственной безопасности УВД области. А это и есть тот самый лейтенант Антон Копаев.

Быков приподнялся и протянул Антону руку. Она оказалась жесткой и цепкой, как лапа хищника. Бесцветные глаза полковника никак не выражали эмоций, хотя губы были растянуты в улыбке. Зрелище крайне неприятное, словно улыбка робота.

– Вот, – прокомментировал Быков, – занял кабинет бывшего подполковника. Работаем. – Фразы у него получались рубленые, резкие.

– Он арестован? – спросил Антон.

– Под домашним арестом. Хотя сейчас его допрашивает прокуратура. Показаний на него достаточно, но удастся ли дотянуть большинство из них до суда, я не уверен. Уголовники такая публика – сегодня «за», а завтра «против». Улики все больше косвенные, но в органах ему не работать, это я вам обещаю.

– Видишь ли, Антон. – Воронцов положил ему руку на плечо, принуждая все-таки сесть. – Мы навели справки по делу о гибели твоей матери, вон Алексей Алексеевич подтвердит, он в курсе.

– Я понял… не надо, – поморщился Антон. – Улик нет, да? Зато я вам сейчас по здешним делам дам такие улики, что их хватит и на Федорова, и на Рекунова, и еще человек на шесть-восемь. – Он вытащил из кармана цифровой накопитель камеры и протянул Быкову.

– Это что? – насторожился полковник.

– Это снятая мною сцена убийства предпринимателя Шалимова во дворе загородного дома мэра Рекунова. Между прочим, в присутствии подполковника Федорова и еще кое-кого. Сами посмотрите. А еще там классическая ситуация грабежа местных предпринимателей. Снято со звуком.

– Вот это подарок! – опять жутко улыбнулся одними губами Быков. – Вот так я люблю работать! Кстати, Антон, что вы можете сказать о майоре Лапине?

– Не понял я его, трудно ответить. Если он и оставался честным человеком, то я представляю, чего ему это стоило в этом змеюшнике.

– Антон, – перебил его Воронцов, – ты не дал мне договорить. Так вот, мы подняли дело о гибели твоей матери и выяснили фамилию того участкового, которого ты искал и которого перевели действительно в Каменский УВД, от греха подальше. Были у него тогда покровители в ГУВД.

– Ну? – пересохшими губами спросил Антон.

– Его фамилия Акимов.

– Кстати, этого Акимова мы не можем найти все утро, – вставил Быков. – На работе его нет, дома нет. Кто-то успел предупредить, что ли? Ты не знаешь, где его искать?

– Я подумаю, – кивнул Антон. – А что, есть что и ему предъявить?

– По здешним делам более чем достаточно, а по тому, давнему, увы, теперь уже ничего не докажешь.

Антон снова кивнул и молча вышел из кабинета. В голове было пусто, как в погребе. Осенью его забивали овощами, банками, бочками с соленьями, вешали на крюки окорока и колбасы домашнего копчения. Но за зиму все съели, полки и бочки опустели, на полу только сухая ботва, картофельные ростки и почерневшая солома. Тихо, гулко и тоскливо.

Так же было и в голове Антона. Десять лет он готовился, стремился, шел к цели. Дрался ради нее, рисковал, подставлял голову под пули, убивал. И вот в один миг все кончилось. Цель достигнута, убийца известен. Но вина его в смерти матери не доказана и доказана не будет. Причастность к каким-то преступлениям, возможно, докажут, возможно, и посадят. А что теперь делать ему, Антону Копаеву, который жизнь свою строил и направлял только ради этой цели?

Хотя есть еще один штрих, еще одно, что хотелось бы сделать. Это посмотреть Акимову в глаза, спросить его, как он мог все это совершить.

Антон опомнился, когда увидел перед собой дом Ксении. Вот, оказывается, куда принесли его ноги. А может, правда порвать с полицией, вернуться в Екатеринбург, выбить в городской администрации полагающуюся ему квартиру взамен когда-то отобранной, забрать отсюда Ксению, жениться на ней и зажить самой обычной жизнью, какой живут миллионы людей вокруг.

– Антошенька! Ты здесь?

Антон обернулся на голос. Ксения спешила к нему в белой форменной рубашке с погонами и черным бантом под воротником. Ее каблучки весело цокали по асфальту, а глаза сияли. Вся она была какая-то солнечная, светлая, как солнечный зайчик на хрустале в запыленном комоде.

– Вот здорово! Ты пришел ко мне? А я звоню тебе в кабинет, звоню, никто трубку не поднимает, на мобильный звоню, а ты «не доступен».

Антон машинально пошарил на поясе, вытащил аппарат. Он был выключен.

– Кажется, батарея села, – пожал он плечами. – А ты чего не на службе?

– Нас всех разогнали на сегодня, в связи с работой группы из областного УВД. Оставили только начальников отделов. Представляешь, Кулевец сразу слег в больницу, якобы у него с сердцем плохо. А ты? Все еще на больничном? Как голова?

– Нормально. А там мне делать пока нечего, без меня есть кому работать. Нужен буду – вызовут.

– Слушай, а пойдем к нам? Ты же у меня еще ни разу не был. Я маме позвонила, она скоро придет, и я вас познакомлю. Она у меня хорошая, вот увидишь!

– У такой девушки, как ты, и мама должна быть хорошей, – улыбнулся Антон. – Иначе и не бывает.