Я превращу твою жизнь в Ад 2 (СИ)

Я остановилась, нехорошим взором обводя собравшихся у соседней аудитории, студенты разделились, та половина, что находилась ближе к некроманту, состояла преимущественно из девушек, и лишь в отдалении виднелись представители сильного пола.

Даже обидно как-то… Не за себя, а за девушек и их гордость.

Даниэль, склонив голову, держал в руке книгу — адское сочетание, сразу добавляющее несколько очков к привлекательности парня в моих глазах. Хотя, откровенно говоря, студенты часто носили с собой книги, да и не только они. В отсутствие гаджетов время в этом мире убивали по старинке — читая или болтая.

Но в образе некроманта было еще одно изменение, непривычное, но пустяковое — форменный пиджак академии сменился тонким черным свитером с высоким горлом. И он ему шел.

— Магистра еще нет? — Я скорее констатировала факт, чем спрашивала, — дверь в аудиторию по ядам оставалась закрыта.

— Нет, — негромко отозвался Даниэль, не отрываясь от чтения.

Чувствовалось напряжение. Встав рядом, я сосредоточилась на своих ладонях, стараясь не оглядываться по сторонам.

— Иногда я бываю глупой, — призналась, будто самой себе. — И тогда мне следует просто об этом сказать.

— И что ты сделаешь? — отозвался Даниэль, кажется, я двигалась в верном направлении.

— Если ты прав, то постараюсь так больше не делать. — Своевременно сказанные слова могут все исправить.

Некромант с тихим хлопком закрыл книгу и повернулся лицом ко мне, опираясь плечом о стену. Он долго и внимательно смотрел на меня, а в его глазах плескались звезды. Целая вселенная, отгородившая меня от всего мира.

— А если оба неправы?

— Тогда мы не будем об этом разговаривать и каждый самостоятельно обдумает, в чем он ошибся, — помедлив, ответила я.

— Какая умница, — насмешливо покачал головой Даниэль.

— Ну еще бы… — протянула я. — Но вот с твоими поклонницами тоже надо что-то сделать.

— Например?

— Хм, а если так? — Я подалась вперед, трепетно касаясь своими губами его и отстраняясь. — Теперь ник…

Меня всегда смущали чужие поцелуи на публике. Будто не существует уединенных мест! Подобные проявления нежности я неоднократно встречала на автобусной остановке, на скамейках в парке или у подъезда своего дома и всегда старательно отводила взгляд, ну а теперь сама вызывала чувство неловкости у остальных.

Мы поцеловались вновь, а вокруг расплескались зеленые искры — я совсем не сдерживала магию. Отпустив мои запястья, рука некроманта легла на затылок, а я вцепилась в его плечи — сильно, причиняя боль, будто желая разорвать ткань чернильно-черного свитера.

От любви глупеешь — так говорят. Можно подумать, что это сладкий наркотик, который желают все, но удостаивается не каждый. Вся загвоздка во взаимности и отсутствии эгоизма. Главное соблюсти оба условия, без них эта привязанность не лучше болезни, что разрушает, раскалывая человека на кусочки.

* * *

Стемнело. Луна налилась серебром, напоминая денежную монетку. Она алчно сверкала, желая объять все небо, заслонить собою мелкие проблески звезд, посмевших вступить с ней в эту неравную битву.

Красиво…

Облачко пара вырвалось изо рта. Я сидела на ступеньках у входа, ведущего на задний двор. Каменные плиты, провалившиеся в землю, были выложены вдоль высокого в этой части сада забора. Они огибали центр, где среди пожелтевших от ночного холода цветов торчали толстые темно-зеленые стебли с измененными заострившимися концами. Это все, чего я смогла добиться за время тренировок с некромантом, мои растения лишь немного поменяли форму. Стоило Дарине уйти, как я сразу спустилась в сад вновь попытать удачу.

В академии мы изучали много теории, но к практике еще не переходили. Я же не хотела учить тонны информации, не зная даже элементарных вещей. Хотя в историях, что рассказывали преподаватели, имелась своя польза. Нас не учили взывать к магии, ведь все уже давно овладели этим, потому что обладали силою с детства, а подсказывали, как именно ее использовать, какую форму придать в борьбе с тем или иным противником. Не хватало просто родиться с могущественным даром, смекалка и изобретательность играли важную роль.

Магистр Рем, единственный природник из преподавателей, постоянно обрисовывал нам разные ситуации, некоторые он видел сам, другие слышал от друзей, а третьи были вычитаны из учебников по истории. Чаще всего мужчина излагал начало истории и прерывал рассказ, когда у героя начинались проблемы, а потом спрашивал у нас, как бы поступили мы на его месте.