Я поймал электронную рыбку

– Фотографируй! – крикнула она. Я достала смартфон. На переднем сиденье кроссовера я видела водителя и пассажира. Оба были в балаклавах. У водителя был хохочущий рот и выпуклые бараньи глаза.

Мама резко взяла вправо, а потом влево, пытаясь вывернуться из – под кроссовера. Наша машина пошла юзом. Смартфон выпал из моих рук. Мы слетели с дороги и врезались в ствол большого дерева. Был сильный удар. Меня рвануло вперёд, но ремни безопасности удержали. А мама ударилась левой стороной головы о стекло. Её ремень безопасности был отстёгнут. Завыла сигнализация, замигали фонари. Я смотрела на маму. В уголке её рта показалась капелька крови. Её немигающие глаза я никогда не забуду. Слёзы начали душить меня. Я крепко сжала в кулаке рукоять альпенштока, и открыла дверцу машины….

В это время на перекрёстке показался грузовик с яркой эмблемой «МЧС» на борту. Он поворачивал на нашу дорогу. В его кузове, под натянутым брезентом находилось не менее десятка сотрудников в форме и касках. Чёрный кроссовер стоял рядом с нашей машиной, но никто из него не выходил. Я вышла из машины. Моя правая рука наполнилась огромной силой. Я выждала паузу, и вломила альпеншток в лобовое стекло кроссовера. Грузовик МЧС остановился в десяти метрах от меня. Из его кузова стали выпрыгивать крепкие мужчины. В этот момент чёрный кроссовер рванул с места. Альпенштока на том месте, где он стоял, не оказалось…

Через десять минут, рядом с грузовиком МЧС остановилась полицейская машина.

На мой вопрос полицейскому – видел ли он чёрный кроссовер, перекрывший нам дорогу? – старший лейтенант отрицательно покачал головой…

Затем он спросил меня, могу ли я назвать марку и номер автомобиля, обогнавшего нас. Я сказала, что номер машины был замазан грязью, а марки чёрных кроссоверов для меня неразличимы. Правда, капот у кроссовера был несколько горбат, как нос у крупной крысы. Мама была без сознания. Ей делали искусственное дыхание. Через тридцать минут её перенесли в подъехавшую «скорую помощь». Я взяла свой рюкзак, бросила в него мамину сумку. Меня не хотели к ней пускать. Но я всех растолкала и поехала вместе с мамой. Я сидела рядом с ней. Она так и не моргала. Слёзы продолжали бежать из моих глаз. Работал аппарат искусственного дыхания. Вдруг мама сорвала пластиковую маску, прижала мою голову к себе, и очень тихо прошептала: «Прощай, не отдавай…»

Врач, сидевший рядом, снова надел на неё кислородную маску. Но через несколько минут мамы не стало….

На следующий день мне позвонили из полиции и сказали, что следов удара, или соприкосновения постороннего автомобиля с нашей машиной не обнаружено, а сама машина находится на стоянке в полиции. Вместе с полицейскими, я отвезла все, найденные в подземном городе артефакты в институт, где работала мама. Мне сказали, что будет большое денежное вознаграждение, после оценки найденных сокровищ. А это были действительно сокровища…. Фотографии, сделанные мамой в подземном городе, не получились. Флэш-карта фотоаппарата была испорчена. Её не смогли восстановить…

Но диадему я оставила. Я бы её не отдала никому, никогда, и не за что. Она стала частью меня, частью моего организма. Я это скоро почувствовала. Мои густые волосы легко её скрывали от посторонних глаз. От диадемы исходит энергетика светлой силы, я так скажу. Когда она на мне, я чувствую себя лучше чем, когда бы то ни было. У меня действительно расширяется сознание, и я многое вижу, чувствую, и понимаю, как никогда раньше. Иногда, правда, мне хочется её снять на некоторое время… Мне стало казаться, что эта диадема всегда была со мной. Как будто я уже носила её раньше, когда-то очень давно.… А сейчас она снова вернулась ко мне…

И, как только я закрепила её в волосах там, в подземном городе, то сразу земля содрогнулась… Я понимаю, что это может быть и наивно, но это случилось именно так. И это был последний день, когда трясло наш полуостров…

Через неделю, после похорон мамы, мне приснился сон: ночью, на соседнюю улицу, бесшумно подъехал автомобиль с выключенными фарами. Я слышала тихое шуршание шин по гравию. Из тёмной машины вышли трое. Первый – низкорослый, но коренастый, в тёмных очках, несмотря на ночь. Второй – среднего роста, плотного сложения. Третий был очень высокий, в чёрной бейсболке, с длинным козырьком. Он не отрывал взгляда от своего смартфона. Затем, они перешли дорогу, и направились к нашему дому. Когда они переходили перекрёсток, я увидела их тени от фонаря на соседнем доме. Меня поразила тень высокого парня, точнее, его голова. Несмотря на некоторое искажение, она была гораздо больше остальных, а её форма напоминала яйцо…