Я подарю тебе все…

– На склад, скорее всего, взломщиков навел кто-то из своих, – продолжала я. – Тот, кто знал, что лекарства хранятся там, причем в достаточном количестве. Есть мысль – попробовать накрыть их на реализации. Ведь нужно же им куда-то обращаться в целях сбыта? У вас есть выход на аптеки, и раз вы с ними сотрудничаете, может быть, стоит зайти с этой стороны? Поручите это дело Зайцеву…

Мирошников нахмурился. Подобный вариант – лежащий на поверхности, кстати говоря, – видимо, просто не пришел в их с Михаилом Петровичем головы.

– Что ж, это… возможно, удачная мысль, – кивнул он.

– А в остальном работаем, – бодренько сообщила я. – Присматриваемся, прислушиваемся… Меня, кстати, интересует один вопрос: куда подевался Дмитрий Сергеевич?

– Что? – переспросил Мирошников. – А-а-а… У него зуб разболелся, он звонил, предупреждал. Ничего страшного.

– Угу, – отметила я про себя этот факт. – А что вы можете сказать…

Договорить я не успела: у Мирошникова зазвонил телефон. Сняв трубку, он несколько секунд слушал, сдвигая брови все ближе и ближе к переносице, а потом начал бледнеть на глазах.

– Этого не может быть! – наконец вымолвил он, машинально вновь снимая очки и принимаясь тереть лоб. Еще некоторое время он слушал звучавший в трубке мужской голос, потом произнес: – Хорошо, я скоро буду.

– Что стряслось? – спросила я, когда Мирошников положил трубку.

– Час от часу не легче! – пробормотал он, глядя на меня в полной растерянности. – Обстреляли машину, на которой везли мои деньги…

В этот момент я подумала, что полковник Озеров сошел с ума. Это же надо так перестараться! И все для того, чтобы иметь повод для продления моего пребывания в «Поволжск-фарм»?! Да он совсем перешел границы!

– Евгения Максимовна, – Мирошников уже овладел собой и теперь говорил своим обычным, суховато-деловым тоном. Но сейчас в нем звучали просительные нотки. – Меня просят немедленно проехать к… месту трагедии. Я прошу вас меня сопровождать.

– Конечно, – поднялась я с кресла. Мне и самой захотелось присутствовать при осмотре, дабы оценить, насколько полковник Озеров превзошел самого себя. Подкинул мне кучу непоняток, так его и эдак!

Я даже хотела было немедленно позвонить Озерову и заявить, что не приемлю подобных правил и, разрывая все договоренности, выхожу из игры, однако решила не пороть горячку. Мирошников уже стоял у дверей кабинета. Я проследовала за ним, и Геннадий Владиленович запер свои апартаменты.

Мы вместе молча прошли по коридору, затем Мирошников приблизился к двери цеха по производству лекарственных средств и, распахнув дверь, подозвал господина Виватенко. Сергей Николаевич подошел к нему со своим обычным услужливым видом.

– У нас ЧП, – отрывисто проговорил Мирошников. – По этому вопросу вечером будет общее собрание. Всем присутствовать, обязательно! Я уезжаю, на это время вы отвечаете за все, что здесь происходит. Ситуация ясна?

По смазливому лицу Виватенко было видно, что ситуация ему как раз совершенно не ясна, однако он осторожно кивнул и спросил:

– А… Какого рода ЧП?

– Все позже! – прорычал Мирошников, зыркая глазами по сторонам, и, круто развернувшись, размашистым шагом двинулся к лестнице. Я поспешила за ним, также ничего не объяснив Сергею Николаевичу.

Мы спустились на первый этаж и вышли на улицу. Дождя не было, солнце по-прежнему жарило вовсю. Мирошников сел за руль своего «Шевроле», я заняла место рядом с ним. Кондиционер Геннадий Владиленович не включил, и я не решилась грузить его подобной просьбой – он и так был весь на нервах. А состояние его было очень красноречивым: он забыл накинуть ремень безопасности и завел автомобиль только с третьего раза, слишком сильно выжимая педаль сцепления. Насчет ремня я, правда, все же сделала ему замечание, и Мирошников молча нацепил его. По дороге я спросила:

– Где все это случилось?

– Угол Гагарина и Ломоносова, – разжал зубы Мирошников и выругался вслух на какого-то молодчика, подрезавшего нас.

Ехали мы довольно быстро, потому что почти не было пробок: вечерний час пик еще не наступил. Однако по мере приближения к месту событий движение наше несколько затруднилось. Я подумала, что в связи с трагедией дорогу наверняка перегородили. Так оно и было. Еще издали я заметила скопление людей в милицейской форме, гаишников, а также представителей скорой медицинской службы. Мирошников остановил машину у обочины, вышел и, даже не включив сигнализацию, пешком двинулся вперед.

Я вскоре заметила машину, стоявшую в нескольких метрах от перекрестка. Мимолетного взгляда мне хватило, чтобы понять, что все сидящие в ней мертвы: водитель и двое охранников. Убиты выстрелами в голову. На одежде, сиденьях и возле машины виднелись следы ярко-алой крови…

Навстречу Мирошникову шагнул мужчина в милицейской форме с погонами майора.

– Вы Мирошников? – спросил он. – Майор Стригалев, Волжский РОВД. Ваши документы!

Мирошников безропотно протянул ему паспорт. В глазах его, обычно бесстрастных, застыл ужас. Он покосился в сторону трупов и невольно попятился назад.

– Ваша машина? – просматривая паспорт Мирошникова, спросил Стригалев.