Я подарю тебе все…

За буфетной стойкой стояла женщина – очередная представительница слабого пола на предприятии. Мирошникову все-таки приходилось в чем-то поступаться своими гендерными принципами. За спиной женщины виднелись две кухонные электрические плиты, просматривались полки с кастрюлями и сковородками. Значит, пищу готовят тут же, она не привозная. Это мне понравилось, как и имевшиеся в ассортименте блюда. Придирчиво оглядев их, я выбрала салат из свежих овощей, окрошку со сметаной и компот с фруктовым желе на десерт.

– Довольно широкое у вас тут меню, – заметила я, когда мы с Зайцевым сели за стол.

– Да! – одобрительно кивнул тот. – Это все благодаря Марине, повару. Любит готовить, ничего не скажешь! Это я ее сюда привел! – не без гордости добавил он. – Она раньше в детском саду работала, но там зарплата копеечная, вот она и ушла.

– А здесь? – уточнила я. – Мне показалось, что господин Мирошников не страдает от излишней широты натуры.

– А здесь ей еще и сотрудники наши приплачивают, – поведал Зайцев. – Так мы договорились: мол, если хотим свою столовую, каждый из зарплаты в конце месяца по сотке выделяет. Для одного человека это пустяки, а для Марины набегает довольно прилично. Да и Мирошников доволен: все сотрудники на месте кормятся, по кафе разным не бегают, всегда все на виду, в случае чего… Да и самому удобно – он только тут, по-моему, и питается!

– А как же его супруга? – перевела я разговор на интересующую меня тему. – Она что же, не кормит его?

– Нет у него никакой супруги, – хмыкнув, сообщил Зайцев, отделив вилкой кусок холодца и щедро намазывая его горчицей. Затем он нацепил подрагивающее мясное желе на вилку и отправил в рот. С удовольствием выдохнув и обдав меня горчично-мясным духом, он покачал головой и принялся уплетать дальше.

Окрошка, к моему удивлению и радости, оказалась с мясом, а не с колбасой, и вкус имела весьма достойный. И вообще столовая была первым местом в «Поволжск-фарм», которое мне по-настоящему понравилось. Зайцев, сметя холодец в считаные секунды и вытерев жирный рот салфеткой, перешел к окрошке, продолжая рассказывать:

– Вы же, наверное, уже поняли, что он за человек? Сухарь! Кроме науки, его ничего не интересует. Если бы это было возможно, он бы и ночевать в объединении оставался. Так что дома его никто не ждет, а готовить обед самому – такой картины я себе даже представить не могу! Он и внешнему виду своему не придает никакого значения, для него это неважно. Если бы не контакты с нужными людьми, от которых зависит его деятельность, он бы вообще не парился на эту тему!

– Да, я заметила, – склонила я голову. – То есть он абсолютно одинок?

– Вроде был он женат когда-то, еще во время своей учебы, – поведал мне Зайцев. – Однокурсница одна от него залетела. Уж не знаю, как это он умудрился! В перерывах между лекциями, видимо! – хохотнул Михаил Петрович. – Реферат, наверное, вместе писали! Короче, пришлось ему жениться, но уже через год они развелись. Семейная жизнь оказалась совершенно не нужна нашему Геннадию Владиленовичу.

– И жена, что же, просто взяла и ушла? – спросила я.

– А кто ее знает! – пожал плечами Зайцев.

– А ребенок? – продолжала я.

– Понятия не имею! – отмахнулся Михаил Петрович. – Мирошников никогда ни о бывшей жене, ни о ребенке не упоминает. Я эту историю услышал не от него, а от Антонины Павловны, бухгалтерши. М-да! Ну, что тут скажешь? Вот вроде бы умный человек, ученый, а по жизни – не очень-то… Разве можно променять женщину на какие-то пробирки? Вот я, например… – Зайцев склонился ко мне, обдавая меня острым духом горчицы и чеснока. – Только и мечтаю о том, чтобы у меня была дома жена! Она будет готовить мне обеды, ждать меня с работы… Я бы тогда с этой работы на крыльях домой летел! И жену бы на руках носил! – продолжал он, потихонечку придвигаясь все ближе и многообещающе глядя мне в глаза.

– Дай бог вам такую встретить! – отодвигаясь, пожелала я ему. – Жаль, что я терпеть не могу готовить.

– Да это не беда! – быстро сориентировался Зайцев. – Приготовить-то я и сам смогу – научился за годы холостяцкой жизни! Мне главное, чтобы…

– А Ковалев? Он тоже живет один, как и Мирошников? – перебила его я.

– Один, и он один, – кивнул Михаил Петрович. – Хата у него роскошная, возле Театральной площади. Целую комнату под тренажерный зал оборудовал.

– Любит спорт?

– Себя он любит, – хмыкнул Зайцев. – Ну и баб тоже… Это он только для того спортзал завел, чтобы они на него покрепче западали. Он же знает, что быстро полнеет, вот и старается в форме держаться, чтобы они и дальше на него клевали.

В голосе Михаила Петровича послышались нотки зависти к Ковалеву, который, по сравнению с ним, отличался большими успехами в отношениях с противоположным полом.

– У него есть постоянная подружка? – полюбопытствовала я, словно невзначай.

– Если и есть, мне он ее не показывал, – отрезал Михаил Петрович. – И вообще, что-то вы уж очень активно им интересуетесь, – с ревнивыми интонациями в голосе заметил он.