Я почти граф. Книга VI

Выспавшись, мы с ребятами умылись и позавтракали. В столовке уже все обсуждали шум в прессе насчет новых правил Универсиады. Газеты окрестили решение комиссии безалаберностью и попустительством. Заботой не о жизни будущих истребителей, а погоней за зрелищностью. Настоящее предназначение Универсиады, давно забыто, — так гласили заголовки газет.

Родители некоторых участников старались прорваться к руководству, прямыми или косвенными путями пытаясь повлиять на решение. Кто-то угрожал связями, кто-то членовредительством, но на все претензии отвечали гробовым молчанием и какими-то бумажками, скрепленными магией.

— Какая глупость этот договор! — сказала Лора. — Ученикам просто достаточно не убивать друг друга.

С ней я был согласен. Вот только вряд ли кто-то остановится. Святоши, судя по всему, так и продолжат вырезать оппонентов. Пойти против Церкви мало кто мог. Их влияние тут просто колоссально.

Встретив Ермакову, я уговорил ее уделить мне немного времени. Она посмотрела на часы. До начала поединков еще оставалось время.

— Пошли, — вздохнула она. Судя по всему, Наталья Геннадьевна поняла, что разговор будет серьезным.

Мы зашли к ней в кабинет. Она закрыла дверь и повернула какой-то неприметный переключатель.

— Ого, — удивилась Лора. — А тут просто неприступная крепость!

— Разве, в институте нет глушилок в стенах?

— Есть, только она их умножила на два. Хрен кто к нам попадет.

Ермакова прошла за стол и жестом пригласила меня присесть.

— Слушаю, Кузнецов.

— Нет, Наталья Геннадьевна, это я бы хотел вас послушать. Почему такое происходит? — без лишних сюсюканий спросил я.

— Миша, только не сейчас… — она опять тяжело вздохнула. — Слишком много нюансов. Слишком все запутано. Я далеко не все имею право рассказывать!

— Что, простите, Наталья Геннадьевна? — не выдержал я, подойдя к ее столу. — Вы установили такие правила и не хотите ничего объяснять? Вы отправили нас на убой!

— Миша, сядь, — она показала на стул.

— Я хочу остановить это и удивляюсь, почему никто из верхушки КИИМа не встал на защиту своих студентов? Почему директор смолчал?

— Сядь! — требовательнее сказала она.

— Миша, энергия начала расходоваться, — напомнила Лора, что нужно держать себя в руках.

Я вздохнул. Помощница прогнала энергию по каналам, чтобы успокоить меня. Сев в кресло, я посмотрел на Ермакову.

— Что происходит, Наталья Геннадьевна? Как это остановить?

— Никак.

— Почему остальные члены совета согласились на такой бред?

— Не знаю, но мы были…

— Против, это я знаю, — кивнул я. Лора подтвердила, что она не врет. — Эту инициативу предложил епископ Иоанн, но зачем ему это?

У Ермаковой сверкнули глаза от удивления.

— Откуда ты знаешь?

— Слишком много нюансов. Слишком все запутанно. Я далеко не все имею право рассказать, — повторил я ее же слова. Пусть почувствует себя в таком же положении.

— У церкви достаточно влияния, денег и связей, чтобы продавить некоторых членов комиссии, — она наконец-то сдалась. — Кого-то подкупили, кому-то угрожали. В КИИМ тоже обратились, но мы четко дали понять, что нам с ними не по пути.

— А что директор?

— Алексей Максимович сейчас не на месте, — она посмотрела на меня умоляющим взглядом. — Прости, больше я не могу тебе сказать…

— А Звездочет?

— Его тоже нет в институте…

Она точно знала, что происходит. Если не с заговором вокруг Универсиады, то с отсутствием двух главных людей КИИМа.

— Хорошо, не говорите. Но почему молчит Екатерина Петровна?

— Император не вмешивается в дела КИИМа и всецело доверяет Горькому.

— Что за бл***во⁈ — воскликнула Лора, не выдержав такого бреда.

— Вы сейчас шутите? Он не может вмешаться и запретить этот беспредел? — удивился я.

— Это правило магическое… Его нельзя отменить.

— Почему бы не запретить участникам убивать и ввести новое правило, которое наказывает убийц?

— Первый день уже миновал. После начала Универсиады, никакие новые правила не вносятся. И это тоже правило…

Судя по ее виду, Ермаковой и самой очень хотелось сделать все возможное, но никаких вариантов не было.

— Это полный бред. Зачем доверять страну тому, кто не может вмешаться в подобный произвол?

— Миша, аккуратнее со словами, прошу! — выставив руку ладонью вперед, сказала Ермакова. — А то последствия могут быть… серьезными.

— Я и так сдерживаюсь, Наталья Геннадьевна… — сказал я, но Лора предупредила, эмоции у меня так и скачут. — Что прикажете делать? Не хочу я, чтобы у меня на глазах умирали друзья!

— Поверь, Миша, я тоже не хочу, — она посмотрела мне прямо в глаза. — Но я пока не вижу выхода из этой ситуации. Должно случиться чудо…

— Чудо… — повторил я, смакуя это слово. Как бы оно сейчас не помешало. Я даже готов был обратиться к Деду Морозу, в которого и не верил с детства. Все что угодно, лишь бы случилось это чудо.

Вышел я от Ермаковой, а вопросов меньше не стало. Но одно я понял точно. Ни она, ни Звездочет с Горьким не смогут ничего поделать. Думаю, даже вмешательство Есенина или Царя ни к чему не приведет.