«Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное

«Посмотри-ка, что ты видишь над собой?..» [125]

— Посмотри-ка, что ты видишь над собой?
— Вижу, звёзды разбегаются гурьбой.

Тлеет лента потухающей зари,
Вдоль по улице белеют фонари,

И над городом стоит уже, ясна,
Полноликая высокая луна.

Ночь надвинулась, и вижу только свет.
Несветящегося в этом мире нет:

Светят окон убегающих ряды,
Тротуары ярким светом залиты,

Светят женские влюблённые глаза,
Светят звёзды, прожигая небеса.

— Но смотри же, притаилась неспроста
Между звёздами слепая пустота.

Темен хаос, и коварен, и силен.
Всё заполнить, уничтожить может он.

— Это правда, в небе пусто и темно.
Лишь по каплям цедит Бог своё вино.

Понемногу, чтобы глаз привыкнуть мог,
Жгучий мир свой разворачивает Бог.

Глаз привыкнет понемногу — и тогда
Всё засветится насквозь и навсегда.

Хаос тёмен, потому что его нет.
Существует в этом мире только свет.

В этом мире существует только Бог —
Так щемяще, так слепяще одинок.

Вместо ночи, вместо тысячи огней,
Вместо города, луны и фонарей,

Заполняя все небесные моря,
Весь блистая, и сияя, и горя,

В этом мире, сплошь от света золотом,
Посмотри-ка, только Бог один кругом.

ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ПРОЗА

МИНИАТЮРЫ

Аруна и Харидаза. Индийская сказка [126]

Худ и наг сидит у дороги нищий Аруна.

Худ и наг сидит у дороги нищий Харидаза.

Ветер веет по дороге, посыпает пылью Аруну.

Веет, вьется, забивает глаза Харидазе.

Звенит, блестит на дороге: едет белая царица на восьми белых слонах. Поют, бьют в гонги царицыны слуги, качаются слоны, нагруженные золотом.

— Подай, подай, царица, нищему Аруне!..

— Подай, подай, царица, нищему Харидазе!..

Добра и щедра белая царица; щедра и расточительна белая царица: не умеет считать богатств белая царица.

— Возьми, возьми, нищий Аруна!

— Возьми, возьми, нищий Харидаза!

Отдает всех слонов Аруне царица; отдает малую медяшку Харидазе царица.

Не знает цены богатствам белая царица.

Едет, качается Раджа-Аруна. Идет, качается нищий Харидаза.

— Нет богаче в мире славного Аруны!..

— Нет беднее в мире убогого Харидазы!..

Горят алмазные сетки на белых слонах; горит, звенит золото в тяжелых мешках. В парчовом шатре едет Раджа-Аруна.

Жжет белое солнце голову Харидазы; плачет, сжимая медяшку, убогий Харидаза.

Что это пылится впереди на дороге? Что чернеется на пыльной дороге? Это скачет со своими воинами черная царица.

— Стой, стой, стой, славный Аруна!..

— Стой, стой, стой, убогий Харидаза!

Каждый платит подать черной царице. Каждый отдает ей все, что имеет.

— Отдай, отдай слонов мне, Раджа-Аруна!

— Отдай, отдай медяшку, нищий Харидаза!

Плачет Аруна, отдает слонов черной царице. Плачет Харидаза, отдает медяшку царице.

Дальше скачет с воинами черная царица.

Вьется, веет по дороге ветер, заметает песком Аруну.

Вьется, плачет ветер, погребает в песке Харидазу…

Худ и наг лежит у дороги мертвый Аруна.

Худ и наг лежит у дороги мертвый Харидаза.

В одном из соседних миров [127]

В одном из соседних миров, именно в том, где одиннадцать солнц и поэтому нет теней совершенно, случилось событие: вернулся дядя Петя из путешествия. Дети выпорхнули в переднюю, радостно хлопая крылышками, даже мама прилетела встречать. Дядя имел изумительный вид: в полосатых штанах и под зонтиком. Было ясно с первого взгляда: побывал, действительно, в странах диковинных.

Все уселись в столовой. Вокруг стола, но без лампы: ламп не нужно в мире, где одиннадцать солнц.

— Я побывал в страшной и далекой вселенной, — рассказывал дядя Петя, кушая свой любимый салат из фиалковых лепестков, — в том удивительном мире имеются тени. Даже не тени: можно сказать, весь этот мир — сплошная тень, темнота. Только редко-редко мелькают светлые точки: их называют звездами на варварском языке того мира. Представьте себе: темнота величиной с эту комнату, света же в ней — ну, может быть, на булавочный кончик…

Сестра, не лучше ли увести самых маленьких. Им еще рано слышать подобные вещи…