Я побит - начну сначала!

И кто-то посмертно уже получает

Желанные в жизни крылья...

(Из стихотворения Ролана Быкова)

Старушка объясняет ему, пересказывая все, что они говорили, но уже вскрывая подоплеку. Она ему переводит с ихнего языка на нашенский...

— Тут игра одна: ты начальник — я дурак, я начальник — ты дурак... Раньше назывались бюрократы, теперь ускорители, они все ускоряют до такой скорости, чтобы было в результате помедленней. Вот бумаги пишутся гораздо быстрей! И их больше стало. Пока еще с бюрократизмом не боролись, то еще сносно было, а как стали бороться с бюрократией, то бумаги и вовсе стало не хватать, потому что на каждое письмо еще приписочка, на каждую приписочку объяснение, на каждое объяснение строгий приказ, а на строгий приказ уже разъяснение — и везде об одном, чтобы, не дай Бог, бюрократии не разводить, разных препонов и рогаток не ставить, чтобы во всем была личная ответственность и чтобы ни на кого ее не перекладывать. А как не станешь ни на кого перекладывать, сразу в дураки попадешь, в виноватые, а с виноватыми, сам знаешь, разговор короток: чуть чего — за ушко и на солнышко. Потому что это самое ускорение, сказали, самой жизнью диктуется, ну а коли диктуется, то оно, конечно, и пишется. Понял, миленький мой?

— Не, не понял ничего.

— И не надо, милок, не поймешь, тут наука очень хитрая: без бутылки не разберешься, а пить не велят, так что поезжай по-хорошему.

— Да мне адрес нужно было только спросить, — выходит он.

— Адрес? Да что ты, милок, адрес! Адрес — это же бумага, а бумагу можно только чудом получить. Тут ведь все к одному приставлено и одно за одним так и катится, тут ведь как? Есть Зам, есть Сам и есть Там. Зам занимается только сложением и вычитанием, Сам занимается уже умножением и... (старуха воровато огляделась) и делением. А Там!.. Там уж, милок, как водится! Там занимаются извлечением корня и возведением в степень! Вот такая арифметика, вот такая алгебра с геометрией!..

Ты слушай меня, я не замминистра, но я все лучше всех знаю, я тут восемнадцать лет работаю. Ведь тут все просто с бумагами-то: зачем ее давать, когда можно не давать? Понял, сынок? Если тебе бумага нужна, ему ведь ни жарко ни холодно - человеческий фактор называется, но за это пока не судят никого. И премий за это не лишают, и повышение по службе быстрее идет.

Знаешь, как говорят? Вышел тебе приказ денег отвалить...

-Ну?

— А приказ есть, а наличия нет... Вот такая, понимаешь, история!

Я тебе скажу прямо - до Зама разговаривать не с кем и незачем. Их тут всех держут не для этого. Они должны только руками разводить и глазами наверх показывать: дескать, они бы и рады, да не могут — Зам заругает.

Гриша Чухрай отказался от всех соблазнительных поездок — сидит, готовит выступление на съезде. А я не готовлюсь? И о «Юности», и о «Э.Т.О.», и о «Дебюте», и о системе плохого фильма. О логике — не букве приказа, а о логике реально существующих действий.

За плохой фильм хвалят — за хороший наказывают. Не благодаря, а вопреки вышли и «Мой друг Иван Лапшин», и «Проверка на дорогах», и «Парад планет», и «Остановился поезд», и «Чучело», и др. фильмы.

«Соблазнитель» становится сегодня очень актуальным. Анекдот: «Ты гнать будешь? — Буду — Так посадят! — Посадят! -Ну и тогда что? — Сын будет гнать! — Так ведь и сына посадят! — И сына посадят. — А тогда что? — Внук будет гнать. — Так ведь и внука посадят! — И внука посадят. — А тогда что? — А тут как раз я вернусь...»

Моя печаль прозрачна, как родник, Бегущий по ребристому песку на дне. Твой образ нежный из него возник.

25.04.86 г.

Я дома. «Как бы ни было хорошо в реанимации, а дома лучше!»

Правда, был хоккейный день. Наши играли хорошо, а за финнов обидно, они выигрывали три периода и дали сравнять игру (было 4:2) за последние 49 секунд.

Надо в первую очередь наладить режим. А то вот час ночи, а я не сплю. Правда, я поспал с 9.30 до 23.30 и почти выспался. Надо очень подумать, что сейчас надо мне делать.

Дома очень хорошо. Пашка взрослый, ироничный и жесткий... становится жестким. Я прислушиваюсь к его разговорам с товарищами и не понимаю интонаций. У них явно тайны, что тут, не пойму. И почему до сих пор нет девочки?

28.04.86 г.

Функционирую. Иду на лекарствах. Пока не делаю зарядки и не гуляю по утрам — не могу войти в режим постепенно.

Считаю большим для себя событием знакомство с фигурой Ивана Никифорова[207], человека неграмотного, начавшего заниматься искусством в 63 года. Он рисовал картины и писал толстые романы (с «картинками»). Я прочел роман «НЭП» — он сохранился целиком. Читал по подлиннику, написанному «печатными буквами» от руки с непрестанными грамматическими ошибками. Но самое интересное, что нарушение законов грамматики нежит и ласкает слух, слово взрывается, и в разломе смысла вспыхивают все время радуги русской речи. (Речи детской, деревенской, подлинной в чем-то самом главном.)