Я пишу - лучше всех

Таким вот видится автору мрачная перспектива нашего дальнейшего существования. И хотя, на первый взгляд, противопоставить этому прогнозу и нечего, душа все-таки улавливает в написанном некоторый потаенный и, может быть, не осознаваемый и самим сочинителем, подвох. Ведь создавая свой роман, писатель рисует концепцию развития мира, исходя единственно из сегодняшней роли Бога в происходящем на Земле, а на сегодня Его роль в судьбе России откровенно пассивна, так как земные испытания как раз для того нам Богом и попущены, чтобы, проходя через них, мы доказали Ему свою веру. Сам же Бог проявит Себя только тогда, когда наступит время решать нашу судьбу в Вечности, а в мирские разборки Он вмешиваться не будет...

Но роман - это все-таки художественное произведение, от которого читатель вправе ожидать четко прорисованной идейной картины, а в "Поле битвы" люди фактически брошены один на один с бесами; Бог же, я повторяю, присутствует в романе только в качестве декларируемого героями символа Победы, и от этого их завтрашний день носит весьма неуверенный характер.

Ну а ещё роману мешает то, что он не свободен от личной ненависти автора к евреям. Я думаю, что это плохо, так как отрицательное отношение к персонажам (какой бы они ни были национальности!) должно само вырастать из совершаемых ими по ходу сюжетного действия поступков, а не навязываться автором читателю.

* * *

На работе весь день прождал А. Н. Крахалёва - ростовского издателя, который позвонил мне накануне и сказал, что после двенадцати часов подъедет, чтобы подписать со мной договор на издание моего романа о "Курске". Но что-то, по-видимому, помешало ему сделать обещанное, и вплоть до шести часов вечера он так в Правлении и не появился. (Позже, я думаю, тоже.) Ну да на всё, как говорится, воля Божья. Может быть, он приедет завтра...

* * *

Из случайных рифм:

...Кто там мчится без кальсон? / Не иначе, как масон. // А вдогон ему свистит - / не иначе, трансвестит... // Кто ж ума России даст? / Каждый третий - педераст!

28 августа, вторник; УСПЕНИЕ Пресвятой Богородицы. В рождестве девство сохранила еси, во успении мира не оставила еси, Богородице. Преставилася еси к животу, Мати сущи Живота, и молитвами Твоими избавляеши от смерти души наша.

Величаем Тя, Пренепорочная Мати Христа Бога нашего, и всеславное славим успение Твое.

* * *

Съездил с Алинкой на работу - покуда Ганичев в отпуске, там тихо, можно было бы и вовсе не ходить, но мне надо было увидеть директора издательства "ПАЛЕЯ-МИШИН" Н.Л. Мишина, издающего сборник произведений участников литературной студии "Марьинская Муза", которую мы с Мариной уже третий год ведем у себя в районе. А точнее, вели до сих пор, так как именно изданием сборника мы и завершаем свою работу с самодеятельными литераторами района Марьино, отпуская их в свободное плавание.

Однако Николай Лукьянович появился только в 17-00, и фактически весь мой день ушел на то, чтобы узнать, что информация о книге поступит из типографии только завтра.

Правда, забегал на полчаса поэт Евгений Антошкин и мы с ним неплохо поболтали о проблемах творчества. Я опять говорил о том, что представителям его поколения нужно срочно писать мемуары, иначе о нашем времени останутся свидетельства одних только представителей демократического крыла. Вон сколько их понаворочали - тут и Евтушенко, и Вознесенский, и Ахмадулина, и Андрон Кончаловский своих воспоминаний понакатали, а с нашей стороны, кроме книги Станислава Куняева, фактически нечего и противопоставить.

29 августа, среда; перенесение Нерукотворного Образа Господня из Едессы в Константинополь. Пречистому образу Твоему покланяемся, Благий, просяще прощения прегрешений наших, Христе Боже: волею бо благоволил еси плотию взыти на крест, да избавиши яже создал еси от работы вражия. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполнил еси вся, Спасе наш, пришедый спасти мир.

Величаем Тя, Живодавче Христе, и почитаем пречистого лика Твоего преславное воображение.

* * *

...Сегодня в очередной раз обратил внимание на то, что практически все подземные переходы и станции московского метро заполнены беспризорными маленькими оборвышами, занимающимися выпрашиванием милостыни. Много их сегодня стало и на столичных улицах, полным-полно на вокзалах, но при этом не видно ни малейших признаков того, чтобы власть хотя бы как-то занималась решением этой проблемы.

Поразительно, но даже в первые годы советской власти, когда в стране царила самая настоящая разруха, власть сумела найти и силы, и средства для того, чтобы ликвидировать беспризорщину и устроить бездомных детей в воспитательные учреждения, сделав их полноценными членами общества, а вот сегодня, чуть ли не сто лет спустя - до них никому нет абсолютно никакого дела...

То же самое можно сказать и в отношении бомжей, которые часами катаются в вагонах метро, вытянувшись на сидениях и наполняя поезда невыносимым запахом гниющей одежды и много месяцев не мытой плоти.