Я – первый

По нему было видно, что мой ответ действительно обрадовал его. Он курил, не отрывая от меня глаз. Я молчал. На секунду у меня мелькнула дикая мысль спросить у него: «Вам домишко надо подновить?» – но задавать этот вопрос я не стал: мой собеседник мог, конечно, оценить юмор, но не сейчас.

– Ну ладно… – По тону Виктора Павловича чувствовалось, что он принял решение. Седой мужчина положил скрещенные руки перед собой и поднял голову, всматриваясь в мои глаза.

– Послушай меня внимательно, капитан. Ты знаешь, что сейчас в городе работает много строителей из России, восстанавливают Грозный. Нам стало известно, что в одной из бригад чеченцы начали вербовать людей. Да, да, боевики, – заметил он мой вопросительный взгляд. – Боевики начали вербовать людей, разумеется, не местных. Для чего, мы пока не знаем, но догадываемся. – Он замолчал, откинулся в кресле и посмотрел в окно. – Кури, если хочешь, – проговорил он, погруженный в свои мысли. Я секунду поколебался и вытащил сигарету. Разговор, видимо, предстоял серьезный, поэтому не помешало бы и перекурить. – Дело идет к заключению мира, Крохалев… – произнес Виктор Павлович неторопливо и повернулся ко мне.

При этих словах я выпрямился и чуть не поперхнулся дымом.

Какой мир, к чертовой матери?! Какой мир, если здесь уложено столько российских солдат?! А во имя чего? Чтобы благополучно заключить мир с независимой республикой Ичкерия? Так он и был до этого. Точно такой же. А за что тогда воевали? А кто тогда ответит за все это?! Вот за эту бессмысленную войну?! Кто ответит?!

Я молча смотрел на Виктора Павловича, не замечая, как окурок начал жечь мне пальцы.

– Да знаю я, что ты хочешь сказать! – нетерпеливо махнул рукой мой собеседник. – Знаю! Зачем тогда воевали, да?

Я не смог выговорить ни слова, только кивнул, не отрывая от него глаз. Мне вдруг показалось, что он знает ответ на этот вопрос. И сейчас скажет.

Это нехорошее ощущение после его фразы о мире словами не передать. Это было ощущение того, что все было напрасно. Сколько усилий было потрачено, сколько нервов и сколько трупов… и вот теперь мир. Едрена корень…

Я никогда не считал себя истинным, с большой буквы, патриотом России. Ну, вот таким, у которого слезы наворачиваются и аж дрожь пробирает от сознания того, что он живет в самой великой и самой лучшей стране на планете. У нас-то и слова гимна практически никто не знает, откуда уж законной гордости взяться… Так что за наше государство я особо не переживал.

Но в эту секунду мне вдруг стало обидно. За всех сразу. И за мою родину, и за солдат, погибших здесь, и за наше бестолковое правительство. И еще почему-то за моего деда, который пришел домой с войны без ноги…

– А я не знаю, Сергей! – повысив голос, раздраженно произнес Виктор Павлович. – Не знаю! И давай закончим насчет этого!

Этот седой мужик, видимо, был нормальным офицером и порядочным человеком. И его тоже раздражала эта странная, какая-то ненастоящая война.

В высоких кабинетах эти боевые действия называли контртеррористической локальной операцией, которая почему-то затягивалась на неопределенное время.

Да за такие операции надо голову с руководства снимать! Где это видано, чтобы действия против террористов продолжались целых полтора года?! Нормальная подобная спецоперация долго готовится, но стремительно проводится с привлечением всех ресурсов и возможностей силового ведомства. Но сейчас-то речь шла не о каком-нибудь руководстве краевого МВД, а о целом государстве!

И у России не хватает толковых аналитиков, исполнителей и реальных возможностей? Скорей всего, так… тогда хотя бы сменили вывеску, чтобы не было стыдно перед рядовым составом. Назвали бы войну войной и объяснили бы, почему. Эх, Рассея…

И Виктор Павлович, или как его там зовут, наверняка тоже был недоволен, но предпочел держать свое неудовольствие при себе. Не будет же он со мной откровенно обсуждать Ельцина! Не имеет права. Хотя у нас бы с ним нашлось много общих претензий к руководителю страны.

Моя вспышка злости прошла, я глубоко вздохнул и затушил окурок в пепельнице. Виктор Павлович, внимательно наблюдавший за мной, с хмурым видом кивнул.

– Ведь скоро будет мир, Лебедь его и подпишет, сейчас он в большом авторитете… А тогда зачем чеченцам нужны агенты? Как ты думаешь, капитан?

Последний вопрос застал меня врасплох.

– Только не говори, что не знаешь… – предупредил мой ответ Виктор Павлович. – Ты же опер, вот и подумай.

– Для связи, скорей всего, – медленно ответил я, разглядывая солнечный зайчик на блеклых обоях. – Если Чечня станет независимым отдельным государством, то все передвижения чеченцев будут засекаться еще на границе, как иностранцев, и затем легко отслеживаться дальше. А вот русские, которые выезжают из Чечни, но живут в России, внимания не привлекут…

– Пятерка, Крохалев, – устало произнес мой собеседник.

Он глубоко вздохнул: