Я - оборотень

И тогда я побежал. Я не знал, за что должен умереть, но знал, что умереть должен. Может быть за то, что из-за меня посадят двух фединых корешей, но скорее из-за порванной фединой щеки. Шрамы, конечно, украшают мужчину, но перепаханное лицо выглядит уродливым, а не героическим.

Я нырнул в проход между двумя домами, пронесся мимо трансформаторной будки. Погоня не отставала. За спиной я услышал хлопок выстрела и внутренне сжался. В книжках я часто читал, как главный герой "... бодро шел, не обращая внимания на свист пуль над головой". Странно, но мои уши не уловили никакого свиста. Тем не менее я прибавил хода, так как последовал второй выстрел, а затем еще один. Я резко свернул вправо. Под ногами то и дело исчезала тонюсенькая тропка, а левым плечом я чуть не цеплялся за железные прутья изгороди, за которой раскинулась территория детского сада с угрюмыми темными окнами. Впрочем нет, от волнения я спутал стороны: слева высился пятиэтажный дом. За светлыми окнами его квартир отдыхали те, кому повезло со спокойной жизнью.

Вновь послышались выстрелы - пушка, судя по всему была не только у Феди. Я выдыхался и мечтал только дотянуть до поворота. И вдруг толчок, болезненный удар под правую лопатку. Пуля прошла навылет. Я схватился рукой за грудь и ощутил теплое, липкое прикосновение крови.

За поворотом оказался двор, большой и темный. Лавируя между детскими горками и турниками, я быстро проскочил его и, обогнув дом, перебежал через дорогу, чудом не поскользнувшись и не угодив под колеса синего "жигуленка". Я бежал вдоль улицы, где слева тянулся ряд капитальных гаражей, а справа шеренга пятиэтажных домов, стоявших торцами ко мне. Дорога шла под гору. Я без особых усилий мчался по ней, старательно избегая скользких мест. И все же преследователи неумолимо приближались. Выстрелы раздавались один за другим, и федины парни радостными выкриками приветствовали каждое удачное попадание.

Пули впивались в мое тело... Черт побери, красиво сказано. В действительности все было гораздо прозаичнее. Болезненные судороги сотрясали меня, кровь заливала одежду. Правая нога, в которой уже сидели две пули, почти не слушалась. Но я не сбавлял скорости и не позволял усталости и боли завладеть мной.

Улица круто повернула, и передо мной раскинулся лабиринт гаражей. Строились они на протяжении лет двадцати и поэтому образовали не стройные ряды, а путанные переходы.

Я без промедления нырнул в первый же проход. Преследователи, потеряв меня из виду, заматерились в пять голосов и ринулись на поиски. Но здесь обнаружить меня было не так то просто. Я использовал каждую щель, каждый переулок. Мне сопутствовало дикое везение, и только благодаря ему я не застрял нигде, даже в самых узких местах. Погоня продолжалась, но федина пятерка уже не была командой. Они потеряли друг друга, заплутав в бесконечных поворотах. Тяжелое дыхание выдавало их присутствие, и я, заслышав его, вжимался в темные стены или исчезал в заснеженных закоулках.

Внезапно гаражи остались у меня за спиной, я оказался перед десятком деревянных домов, за которыми возвышались девятиэтажки. Я затравленно оглянулся, преследователи вроде отстали. Я перевел дух и пошевелил правой ногой. Колючая боль выросла в нестерпимую и я не сдержал стона.

- Э, вот он, - донесся до меня торжествующий крик сзади. Я с трудом повернулся. Два темных силуэта, прыгая по крышам гаражей, приближались ко мне. Я бросился вперед к высоченному забору. Вдруг тихий шорох раздался оттуда. Я приготовился к неминуемому нападению, но лишь шепот выскочил из темноты.

- Эй, иди сюда.

Я замер и прислушался.

- Ну быстрее же.

Голос был незнакомый, но к беспощадной пятерке он не относился. Выбора у меня не оставалось; я из последних сил перемахнул через забор и приземлился рядом с сараем, из которого исходил неизвестный мне голос.

На пороге сарая стоял пацан, мой одногодок. Уж на что я был худой, но он был еще более хлипким на вид. Впрочем, народная пословица говорит: не родись шкафистом, родись каратистом.

Шатаясь, я едва смог сделать несколько шагов, чтобы добраться до сарая. Парень приоткрыл дверь, и я ввалился вовнутрь.

Здесь было тепло. Горела лампа ватт на двадцать пять или пятнадцать. И в этом неярком свете я разглядел небогатую обстановку сарая: стол, два стула, полки, набитые железяками непонятного предназначения, полуразобранный мотоцикл в центре, диван, камин в углу и несколько цветных ящиков от стеклотары, поставленных вдоль стены.

Мой спаситель заботливо прикрыл дверь. Он был в старых, вытертых джинсах, на которых густо были разбросаны темные пятна (скорее всего от машинного масла), и в свитер черного цвета.

Теперь я мог оглядеть и себя. Вид у меня был такой, как будто я только что принял участие в Бородинском сражении. Левый рукав куртки был располосован. На груди, животе и правой ноге расползались кровавые пятна. Еще три отверстия чувствовались на спине. По обычным меркам я уже полчаса должен был валяться в сугробе и подыхать. Но я был оборотнем.