Я Обещаю (ЛП)

Брюс лежит, руки в наручниках, лицо в крови и едва дышит, когда мужчина отстраняется. Он смотрит в камеру, кивает и выходит из комнаты. Камера чернеет, теряя связь.

Мой отец встает со стула и поворачивается ко мне лицом. Я выпрямляю спину, сглатывая.

— Зачем ты это сделал? - спрашиваю я.

— Теперь это стало достоянием общественности. Все знают, что Брюс нанял человека, чтобы убить тебя. Ты думаешь, я буду стоять в стороне и ничего не предприму?

— Ты сделал! - Я огрызаюсь. Хватит притворяться, что он ни черта не знает.

Его челюсть сжимается.

— Я сделал это ради...

— Не ради меня, - резко отвечаю, перебивая его. Брюс заслужил это не только за убийство трех моих друзей, но и за то, что он сделал с Остин. То, что он заставил ее пережить, когда отправил ее к матери и ее парню, который, как он знал, прикасался к ней, бил ее.

— Лучшие друзья или нет, но он должен был получить урок, - рычит он.

Я фыркнул.

— Думаешь, его волнует, что ты его избил? - Я качаю головой. — Он будет болеть несколько дней, конечно. Немного разозлится, что ты его предал, может быть. Но я посадил его в тюрьму на всю жизнь. Ты хотел, чтобы я это увидел, зачем? Это не соревнование.

Он со смехом покачал головой.

— Согласен. Это не соревнование. Потому что если бы это было так, ты бы проиграл.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Помнишь ту игру, в которую ты играл, когда держал что-то над головой Брюса, чтобы он позволил тебе взять Остина?

Я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему лицом.

— Мы уже обсуждали это, - говорю я. На самом деле, это было в этой самой комнате. Когда он назвал Остин шлюхой и пригрозил, что Брюс пригвоздит меня к гребаному кресту за то, что я забрал у него то, что мне не принадлежит - его драгоценную гребаную машину. — А что с ним? - Он не может ожидать, что я отдам машину. Брюс же не умеет на ней ездить.

— Он мог бы прикончить тебя тогда. Ты действительно думал, что у тебя есть рычаг давления на эту машину. - Он качает головой. — Ни хрена у тебя не было. - Он хихикает, и мой гнев сменяется растерянностью. — Видишь ли, в чем дело, Коул, ты думаешь, что ты уже взрослый и крутой, но тебе еще многому предстоит научиться.

— Просвети меня, - огрызаюсь я.

— Секс, - говорит он.

Я фыркаю.

— Собираешься рассказать мне о сексе? Ты опоздал на четыре года. - Надеюсь, что это не приведет к тому, что он спросит, пользуемся ли мы защитой, как в прошлый раз.

Он смеется и качает головой.

— Она была несовершеннолетней. И ты спал с ней.

Я закатываю глаза, понимая, к чему он клонит.

— Ей было семнадцать, - первые пару месяцев — а не тринадцать. А мне было всего восемнадцать, а не сорок. Не вижу в этом проблемы.

— Проблема в том, что в Орегоне законное согласие дается в восемнадцать лет. Все, что должен был сделать Брюс, это заявить о вас в полицию один раз...

— Все было по обоюдному согласию. Каждый раз, - выдавил я из себя. — И Остин никогда бы не пошла на это.

— Неважно. - Лиам беззаботно пожимает плечами. — У нее даже не было бы права голоса. Она была несовершеннолетней. Брюс мог бы арестовать тебя за изнасилование по закону. Все просто. - Он встает. — Единственная причина, по которой это не было сделано, - это то, что я сказал, что закопаю его задницу, если он скажет хоть одно гребаное слово.

Неважно, что он мог сделать; теперь уже слишком поздно. Она достигла совершеннолетия почти четыре месяца назад, а он уже в тюрьме.

— Сомневаюсь, что это было для моей пользы.

Его челюсть заострилась.

— Я говорил тебе, что от нее одни неприятности. Говорил тебе держаться от нее подальше.

— Я никогда не слушал тебя раньше, и не собирался начинать сейчас, - Никто не собирался держать меня подальше от нее. Даже когда я хотел только уничтожить ее.

— Черт возьми! - кричит он, бросая свой пустой стакан через всю комнату. Он ударяется о дальнюю стену и разбивается вдребезги. — Разве ты не видишь, что я тебя спасал? Пока ты носился с ней и своими друзьями, устраивая дурацкие розыгрыши, я был здесь, - он стучит кулаками по столу, — и вынужден был заметать за тобой следы.

— Извини, что я не был более благодарен. - Не нуждался в том, чтобы он делал для меня хоть что-то.

— Ты маленький говнюк...

— Хватит нести чушь! - Я прервал его, устав бегать по кругу. — Ты сделал это для себя! - кричу я. — Не для меня! - Покачав головой, делаю глубокий вдох. — Все, что ты делаешь, ты делаешь для себя. Всегда так было. И всегда будет. Никто другой, блядь, не имеет для тебя значения!

Он кладет костяшки пальцев на свой стол и склоняет голову. Мы стоим в тишине, пока я пытаюсь успокоить дыхание. Мое сердце колотится. Через несколько минут, когда я уже собираюсь повернуться и уйти, он качает головой и смеется.

Он поднимает на меня глаза и выпрямляется.

— Ты прав. Я сделал это для себя. - Его лицо становится сердитым. — Потому что ты трахал какую-то шлюху! Разрушал свое будущее! Она такая же, как ее мать...

Я пересекаю комнату и бью его по лицу, прежде чем он успевает закончить фразу. Его голова откидывается назад, и он спотыкается. Я хватаю его белую рубашку на пуговицах и впечатываю его спиной в ближайшую стену.