Я ненавижу

Петр Аркадьевич усмехнулся. «Машинка» – «кадиллак», приобретенный Левашовым всего после двух лет их плодотворного сотрудничества, была еще одним бзиком его старого товарища. Он сдувал с нее пылинки, употребляя исключительно для важных встреч ну и еще для амурных свиданий с девицами, которых обрабатывал на заднем сиденье во всех доступных воображению позах.

«И чего бабы в нем находят?!» – думал полковник, созерцая невзрачную худую физиономию приятеля.

И тут же напомнил себе – деньги. Деньги – кровь человечества. С ними любой заморыш приобретает вес и затыкает за пояс бедного красавца. Сила, ум, красота – без денег все это – лишь пустые слова.

– Хорошо потрахался?! – поинтересовался он.

– Отлично, а как ты узнал?!

– Да так, догадался! Ты бы лучше о деле подумал, а то как бы не пришлось поменяться ролями с твоими шлюхами…

– Одно другому не мешает! – сказал серьезно Левашов. – Я имею в виду – можно и трахаться, и думать одновременно. Да и что думать-то. Проблемку нашу решать нужно. Деньгами тут не обойдешься, Лагутин не санинспектор, денежки в конверте ему не сунешь.

– Тогда что? – спросил полковник, вглядываясь в снежный полог.

– А сам не догадываешься?

В салоне ненадолго воцарилась тишина.

– Ладно, – нарушил молчание Петр Аркадьевич, – кто это сделает?

– Ну, прежние варианты исключены однозначно, как сказал бы, наверное, Владимир Вольфович.

Под прежними вариантами подразумевались случаи, когда к устранению неугодных товарищей привлекались спецы из родного ГУВД. Но тогда речь шла о матерых уголовниках, ворах в законе, а Лагутин был свой, из милиции.

– Значит, нужно найти на стороне! – сказал полковник. – У тебя есть кто-нибудь на примете?!

– На стороне у меня только дамочки легкого… Стоп, Петруха! – Левашов не закончил фразу и задумался. – Помнишь, в прошлом году адвоката ухлопали, Гурфинкеля. Прямо перед зданием суда сняли из снайперской винтовки.

– Ну было что-то! – наморщил лоб собеседник. – У меня, знаешь, дел много, некогда следить за всеми убитыми адвокатами…

– А потом немца шлепнули в Сочи, Остенбаха?!

– Остенбах… слышал что-то! Не томи душу-то, к чему все это?

– К тому, что их обоих девчонка шлепнула. Киллерша, типа Никиты, а может и покруче. Стилет с соплячкой какой-нибудь связываться бы не стал. Маркизой зовут, во всяком случае, тогда звали!

Имя Стилета полковнику говорило о многом. Он заинтересованно слушал то, что рассказывал Левашов.

– У нее квалификация – высший класс. Где-то за бугром, кажется, обучалась, а может, и нет – толком не знаю. Но что профессионалка – точно! – сообщил соратник.

– Ладно, как на нее выйти-то, на эту Маркизу?

Левашов задумался.

– Сложно, но можно. У Стилета человечек есть, невысокого ранга, но в курсе всех его дел или почти всех. Знаешь, такие люди самые полезные: и вне подозрений по причине ничтожного статуса, и в то же время все замечают. Я попрошу его потихоньку навести справки, где она сейчас. Конечно, девка могла махнуть на край света отдыхать после такой работы, она ведь Остенбаха прямо в номере пришила в упор!

– А может, Стилет ее вообще убрал после исполнения?

– Не похоже – он к ней прямо как к родной относился, во всяком случае, у меня такая информация!

– Это ничего не значит!

Иван пожал плечами.

– Других вариантов нет? – осведомился полковник.

– А чем этот плох? – спросил в ответ Левашов.

Вообще-то у него был в запасе еще один человек, но Левашов категорически не желал прибегать к его услугам. Стиль у того был совсем неподходящим для данного случая. Здесь требовалась филигранная работа, а не бойня.

– Хорошо, – сказал Петр Аркадьевич, не дождавшись альтернативных предложений, – вытаскивай эту свою терминаторшу на свет божий, если она еще жива, и наводи, так сказать, на цель. Нам сейчас каждая секунда дорога… Да, ради бога, Вань, не езди ты на этих чертовых маршрутках. У меня и так нервы на пределе, а ты еще неизвестно где болтаешься… И вообще – опасно это, говорят! Авария за аварией. Набирают сейчас черт знает кого, бомжей без прав за руль сажают, лишь бы на маршрут выпустить и денег загрести…

– Жизнь вообще опасная штука! – философски заметил Левашов. – От нее, говорят, умирают. Но я рад, что ты так заботишься о моем здоровье!

«Что ты без меня делать-то будешь?!» – подумал он про себя, окидывая насмешливым взором приятеля.

Да, разумеется, он был обязан полковнику своим теперешним положением. Обязан «кадиллаком», домиком в пригороде, похожим на виллу какого-нибудь арабского шейха, а также удивительно податливыми девками всех сортов и цветов. Только за прошедшее время и его, поначалу очень незначительная, роль возросла намного. Потому что старый друг Петруха переложил на него не только планирование деловых и криминальных операций, но и большую часть своих контактов.

Так было безопаснее – милиционер не хотел компрометировать себя сомнительными связями. Гораздо удобнее было действовать через верного человека, которому он мог доверять как самому себе. В результате дела Петра Аркадьевича оказались почти полностью под контролем его однокашника.